Запрещенный плод всегда самый сладок. Еще с тех Древнейших времен, когда Первобытный Змей соблазнил Еву, а та в свою очередь подговорила Адама попробовать райского яблочка. С тех пор абсолютно ничего не изменилось и самым желательным в дальнейшем остается то, что не разрешено, и о чем вообще не стоило, было бы думать. В этой многовековой мудрости я наглядно убедился в прошлом году, когда поневоле и не на шутку увлекся Анной.
В то время я только что устроился работать грузчиком на небольшую мебельную фабрику в нашем райцентре. Работа была не слишком сложной, коллектив оказался не многочисленным, нередко выпадала минутка-другая свободного от труда времени. В таких условиях все мебельщики прекрасно знали друг друга, а между некоторыми из них даже сложились достаточно дружеские отношения.
Не стал исключением из этого правила и я. Не прошло и недели работы, как я незаметно подружился с Андреем. Веселым, товарищеским и приязненным мужчиной среднего роста с густой черной шевелюрой на голове. Мы были практически однолетками, поэтому для дружеских бесед тем хватало. Сначала говорили о всяких будничных разностях. Потом начали откровенно рассказывать о себе, своей прошлой жизнь и непростом настоящем. Откровенно делились планами и надеждами на будущее.
Из этих рассказов я узнал, что Андрей родом из отдаленного хутора нашего района. Вот уже более десяти лет живет в зятьях вместе женой Анной, двумя маленькими детьми, и стариками тестем и тещей. Раньше, чтобы заработать на ломоть хлеба, мужчина был вынужден батрачить заграницей на заработках. Но блуждание чужбиной ему уже сильно поднадоело, поэтому новоиспеченный приятель теперь принципиально сидит, дома подрабатывая, где и как только придется в райцентре, или окружающих селах.
О том с кем и как живется другу я вскоре смог увидеть наглядно. Доброжелательный и искренний за своей натурой Андрей не стал долго медлить, а уже через месяц нашей дружбы пригласил меня к себе в гости. У его старшей дочки через несколько дней должна была отпраздновать свои именины, поэтому друг не придумал ничего более оригинального, как на этом семейном торжестве и познакомить меня со своей семьей.
Конечно, я попробовал, было отказаться от этого приглашения. Но приятель оказался достаточно настойчивым, поэтому мне не оставалось ничего другого, как, в конце концов, согласиться. В ближайшее воскресенье я с подарком, под мышкой, для именинницы очутился в доме друга, где между других домочадцев и гостей праздничной забавы познакомился и с женой Андрея Анной.
Сознаюсь откровенно, сначала женщина не произвела на меня какого-то слишком заметного впечатления. Она была невысокой, худощавой и не по-женски корнистой. Имела мужское строение лица, простое и в то же время эффектное. Такой себе перевернутый треугольник. Острый подбородок, который переходил в сильную челюсть. Уголки губ загнутые вверх. Потом шел заостренный кончик прямого римского носу, крутые скулы, карие глаза с кошачьим разрезом и на конец темный пик кудрявых волос на высоком лбу.
В общении Анна, в отличие от своего разговорчивого мужчины, оказалась не слишком говорливой. За все торжество я не услышал от нее и десятка фраз. Женщина встречала вновь прибывших гостей приязненными улыбками, проворно подносила из кухни тарелки с вкусными блюдами, молча сидела за столом, прислушиваясь к разговорам, которые происходили между нами. А когда что-то и говорила, то делала это приятным мелодичным произношением, чем-то похожей на мурлыкание маленького котенка.
Этот мягкий тембр женского голоса почему-то крепко “засев” в моей памяти. Самовольно поселился в сознании въедливым червячком, чтобы время от времени напоминать о себе странным беспокойством и непонятным волнением. Под их влиянием я начал поневоле все чаще и чаще вспоминать об Анне. Воображение навязчиво рисовало ее образ. И каждый такое воспоминание вызывал неизвестную раньше раздражающую, щемящую боль в сердце.
Растерянный и озадаченный я долго ломал себе голову над причиной такого душевного смятения. До тех пор пока приятель опять не пригласил меня к себе к дому. В этот раз товарищу была нужна моя помощь. Андрей, как всякий добрый хозяин, имел большой участок клевера, который не успевал своевременно скосить. Поэтому друг и попросил меня приехать и помочь ему. Я, конечно, с радостью ответил своим согласием.
Полдня косовице пролетело как одно мгновение. Рассветная прохлада, звонкий посвист стального лезвия, аромат свежескошенной травы сплелись в единственную вязанку невероятных впечатлений, достойно оценить которые может лишь тот, кто родился и вырос в селе. Колючая роса на босых ногах, бодрое утреннее солнышко и приятная усталость в мышцах лишь дополняли эту неповторимую картину.
Когда большая часть работы была уже сделана, и стало достаточно жарко, Андрей забросил косу на плечо и сказал ко мне:
– На сегодня достаточно. Остальные я завтра сам докошу. А теперь возвращаемся в село, время пообедать.
Дома, у Андрея, на нас уже ожидал щедрый и вкусный обед. За стол, кроме нас двух, села и Анна. Как подобает, после тяжелой изнурительной работы, хозяин вытянул магарыч, бутылку крепкого самогона. Мы выпили по рюмке, потом еще по одной, и еще. За каждым разом я произносил витиеватые здравицы такому трудолюбивому хозяину, искусной хозяйке, и их зажиточному хозяйству.
Приятель на мои многословные пожелания отвечал благодарностями, а его жена заметно зарделась. Однако то ли под воздействием моего красноречия, или благодаря выпитому алкоголю, и женщина стала значительно более говорливой. Она начала непринужденно разговаривать с нами, весело смеяться из моих анекдотов и присказок, ба, в конце обеда, даже задала мне несколько вопросов достаточно-таки личного характера. Я радостно на них ответил, чувствуя как хмелею от неугомонного волнения и безудержного возбуждения.
Домой я вернулся с твердой уверенностью в том, что что-то таки чувствую к жене своего друга. Что это было за чувство догадаться нетрудно. Я был юным, темпераментным и горячим парнем, она – молодой и все-таки достаточно миловидной женщиной. Отсюда и ураган пламенных эмоций, вихрь неконтролируемых желаний, буря неоднозначных мечтаний и страстных фантазий которые вспыхнули в моей душе таким обжигающим жаром, что я надолго потерял покой.
Долгими бессонными ночами я думал об Анне. Вспоминала каждую ее улыбку, каждый жест, каждое потихоньку сказанное слово. Мучил себя образами женского личика, такого простого и в то же время невероятно желанного, ее тонких вишневых уст и пронзительно-искрометных глаз. Я истязал свое сознание запрещенными мечтами, неразрешенными фантазиями, недостойными помыслами. Во сне и наяву я желал завладеть чужой женой нисколько, невзирая на все возможные и невозможные последствия этого греховного желания.
Днем же, на работе, осторожно выведывал у Андрея все, что только можно было узнать о его суженой. Интересовался женскими вкусами, вкусами, увлечениями. Ненавязчиво выспрашивался обо всем том, что мало хоть какое-то попутное отношение к Анне. А еще искал самого малого случая, чтобы опять попасть в гости к приятелю, и хоть еще раз увидеться с его женой. Наивно надеялся, что, встретившись с ней, смогу хоть немножко угомонить собственную похоть и навести порядок в своей голове.
Ясное дело эти надежды были напрасными. Вскоре Андрей во второй раз попросил меня помочь ему по хозяйству. Я охотно согласился, съездил к другу в село, увиделся с Анной. Но никакого облегчения эта поездка мне конечно не принесла. Как и не помогли несколько следующих случайных “свиданий” с женщиной. Демона страсти, в душе, не так просто было угомонить. Он требовал своей жертвы нисколько, невзирая на слабые протесты остатков здравого смысла, мужской порядочности и обычного человеческого достоинства.
По-видимому, со временем, эта плотская похоть, в конце концов, сама бы приутихла, еслибы я был абсолютно уверен в том, что никогда не дождусь взаимности со стороны женщины. Однако, к сожалению такой абсолютной уверенности у меня как раз и не было. Не то, чтобы Анна давала какие-то основания считать ее неверной женой. Как раз наоборот. На все мои изысканные комплименты и едва скрытые ухаживания она всегда отвечала лишь милой улыбкой. Однако искристо-игривый блеск в глазах женщины, когда она втихаря поглядывала в мою сторону, выдавал ее с головой. Он позволял мне надеяться на успех, в случае решительной и настойчивой “атаки” на неприступную “крепость” женских добродетелей Анны. Вселял надежду на то, что запрещенный плод, возможно, все-таки попадет в мои руки.
Вскоре для такого отчаянного “штурма” выпал прекрасный случай. Андрею опять понадобилась моя помощь. В этот раз другу нужно было привезти и заскирдовать клевер, который мы вдвоем косили. Я с радостью согласился, потому что предчувствовал, что в этот день должно произойти что-то необычное. Интуиция, как всегда, меня не подвела. Хотя сначала ничто не предвещало зачем-то особенного.
Едва не полдня мы сгребали клевер в валки, потом составляли их в скирды, а на конец загрузили на прицеп. Когда сено уже было на подворье приятеля, оказалось что его еще нужно заскирдовать под высоким деревянным навесом. За эту работу взялся я, как более опытный. Андрей же, с его крепкими длинными руками, остался внизу, чтобы подавать мне сено наверх. В работе он оказался настолько проворным и прытким, что я вскоре попросил о помощи.
И неожиданная помощь вскоре появилась в виде Анны. Женщина поднялась на сеновал, чтобы вместе со мной продолжить складывать клевер. Я глянул на нее и буквально оторопел от увиденного. В короткой зеленой юбчонке и тоненькой розовой футболке она выглядела просто непревзойденно. С волосами завязанным в тугой “хвост”, загоревшими босыми ногами и хозяйственными вилами в руках Анна в это мгновение показалась мне чрезвычайно соблазнительной и обольстительной.
Обалделый я долго не мог вымолвить и слова. А чтобы хоть немножко угомонить взбудораженную кровь, которая горячей лавой бурлила в моих жилах, усердно налег на работу. И сделал это с таким рвением, что вилы в моих руках не выдержали и вскоре сломались. Пришлось в скирдовании сделать небольшую паузу, Андрей внизу направился чинить мой инструмент я с его женой остался наверху, чтобы немного отдохнуть.
Когда шаги друга утихли я, наконец, осмелился глянуть на Анну. Она стояла за шаг от меня. Была разогревшейся и вспотевшей от изнурительной работы. Тугая грудь женщины тяжело вздымалась под тонкой тканью футболки, от прерывистого частого дыхания. Локон волос прилип ко лбу. Глаза были опущены вниз, как будто боялись встретиться с моим взглядом. Тонкие ресницы едва заметно дрожали, то ли от усталости, или еще по какой-то другой причине.