Я взял ее левую грудку губами. Сначала осторожно, потом все глубже и глубже. Прелестный, твердый как камень, сосок дразнил мне небо, зубы под мягкой кожей неистово ласкали упругую, тугую женскую грудь. Она рукой, вцепившись мне в волосы, прижимала меня к груди и только просила: глубже! Сильнее! Второй рукой она поймала мой член и совершенно неуловимым движение бедер заправила его себе между ног.
Мгновение — и я полностью вошел в нее. Тут же женские ножки туго обхватили меня за пояс, царапая меня сквозь брюки острыми каблучками. Шелк ее пещерки полностью поглотил меня, я потерялся в этом экстазе, сжимая Вику руками, кусая ее грудь, лаская шею. Потом я взорвался.
— Да, милый, да, — Вика гладила меня по голове и целовала в глаза, в щеки, в губы. — Спасибо! Я шестым чувством понял, что пора заканчивать шоу. Боже мой! Что я натворил сегодня! Я с трудом встал на негнущиеся ноги. Это я-то, хоккеист и борец. Вика змейкой скользнула с парты, озорно оглянулась на меня — и в два приема молниеносно вернула на место топик и колготки. Я вздрогнул и быстро застегнул брюки.
— Не говори никому, — шепнула мне на ухо Вика. — Иначе нам обоим — крышка! Она уже была в юбке и водолазке. Только прическа «Алиса Фрейндлих» слегка растрепанная. Ё-п-р-с-т, подумал я про себя. Ничего себе, субботничек! Ясное дело, молчать буду, как камень. Лет двадцать.