Тонкие пальца, комкающие покрывало…
Я, опускающийся на это дьявольски красивое тело…
Мотаю головой, отгоняя грешные мысли. Прочь, прочь из моего разума. Но все напрасно. Я не знаю, куда деваться от снов, куда деваться от своих желаний, что обуревают мою душу, подобно адским демонам. Все чаще по ночам вместо молитвы у меня с губ срывается ее имя. Словно читая мои мысли, молодая донна смотрит мне прямо в душу, обжигая ее пронзительным взглядом черных глаз. Все сердце мое исколото острыми стрелами ее ресниц.
И отказать я не могу, когда она подходит ко мне в очередной раз.
— Благословите, падре…
Я разворачиваю руку ладонью кверху, чувствую горячие губы, она задерживается поцелуем, я чуть сжимаю пальцы. И ловлю в ладонь ее взволнованный вздох. Резко разворачиваюсь и скрываюсь от искусительницы в оранжерее.
— Франциск…
Тонкая рука касается моего камзола. Я закрываю глаза и понимаю, что это конец. Сопротивляться более у меня нет сил. Господь отвернулся от меня, лишив Своего Слова.
Она разворачивает меня за плечо, руки врываются мне в волосы, наклоняют мою голову. Ее губы пахнут медом и грехом. Запахом греха пропитана она вся, он проникает мне под кожу и оставляет на мне свои метки. Аромат порока заставляет бурлить кровь, я не могу больше сдерживаться. Не умею сдерживаться. Я принял обеты в семнадцать лет и был верен им.
Внутри меня бушует адское пламя, я должен дать ему выход, иначе сойду с ума. Подхватываю Франческу на руки, укладываю ее на кушетку. Поднимаю юбки, слышу, как она стонет. Кому мне молиться сейчас я не знаю. Ее руки теребят шнуровку моих штанов. Прижимаюсь губами к груди в вырезе корсажа. Пахнет грехом, пороком, блудом и сводящим с ума желанием. Итальянским солнцем и черной пропастью ада. Свежим бризом и пламенем чистилища. Я хочу поклоняться ей и… убить ее.
— Франциск…
Она шепчет мое имя так, что у меня звенит в ушах. А может, это умирает моя бессмертная душа? Сжимаю ладонью ее грудь почти до боли, до короткого вскрика и безотчетного страха в глазах. Обезумев от похоти, погружаюсь в ее влажную, манящую темноту. Я знаю, как зовут дьявола. Его зовут Франческа. Вбиваюсь в женскую плоть, хочу, чтобы ей было больно. Вижу, как расширяются зрачки, как зреет в черных глазах животный испуг. Вскрикиваю сам, когда словно разряд молнии проходит по моему телу. Падаю лбом в хрупкие ключицы, слушая в голове звенящую пустоту.
.
— Падре…
Ее ладонь гладит мое лицо. Тонкие нервные пальцы касаются ресниц, ощупывают губы. Вздрагивают, когда я пробую подушечки на вкус языком. Задерживаются, и я беру их в рот. Упоительное чувство плавит сознание. В ответ она покусывает мои пальцы. Я знаю, как зовут дьявола. Своей рукой направляет мою. (Порно истории) Туда, где живет грех, где рождается порок. Ощущаю под ладонью шелк подвязки, нежную кожу над ним. Дьявол может рядиться в любые обличья. Ее глаза заволакивает похотливая пелена, когда моя рука погружается в нее, терзая изнутри этот источник искушения.
Чувствую, как она дергает завязки моей рубашки, снимает с меня камзол. Откидываюсь на спину, слышу шелестящий звук — скидывает верхние юбки, остается в тонком шелке, облегающем ноги. Я не хочу смотреть в лицо демона.
— Падре, взгляните на меня…
Невесомые ладони легли мне на грудь, прошлись по животу, опускаясь ниже. Я обезумел, потерял рассудок, когда руки дьявола сжали мою горячую плоть.
Ласкают сильнее, быстрее, открывают передо мной вход в черную бездну. Откуда на меня смотрят ее пылающие бесовским светом глаза. Перекидывает ногу через меня, опускается сверху. Теряя остатки души, вхожу в это тело.
— Франциск…
Открываю глаза. Мой взгляд — в ее взгляд. Зрачок в зрачок. Огонь в огонь. Я должен взглянуть в лицо греха.
Откидывает голову назад, черные волосы ласкают спину. Шнуровка корсажа развязана и из-под белой блузы выглядывает вишневая точка. Одна моя рука на ее бедре, вторая рвет ткань на смуглой груди. Она убыстряется, вскрикивает коротко и пронзительно, ноготками царапает мне плечи.
— Падре…
Я не слышу собственных криков, когда моя прошлая жизнь по капле уходит в нее.
Собираюсь быстро, ухожу не глядя. В комнате опускаюсь на колени, шепчу молитвы, зная, что меня уже не услышат:
— Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum…