Российская Империя. Крепость Динабург. Октябрь 1775 г. Р. Х.
Я привез ответ Ватикана. Переговоры с кардиналами не помогли, Орден иезуитов официально запрещен.
Abyssus Abyssum Invocat (Бездна взывает к бездне).
Решаю сделать последний шаг, отделяющий меня от адского пламени. Я не имею права даже на исповедь, ибо первый предал Того, Которому молился.
— Брат Франциск…
Это Павел. Досадливо морщусь, не вовремя ты, брат, зашел ко мне.
Он смотрит на меня, обводит глазами темную комнату, видит веревку, свисающую с потолка.
— Без исповеди решил? Согрешив однажды, хочешь окончательно погубить себя грехом еще большим?
— Не имею права, брат.
Впервые вижу, как он усмехается.
— Франческа ждет ребенка.
Оглушенный ударом этих слов, поворачиваюсь к нему. Чего я хотел? Господь всегда укажет истину. Скрыть грех от Него невозможно.
— Я сказал графу, — продолжает Павел, — что лично освободил тебя от обетов на время выполнения задания. А чете д`Орсинио следовало получше воспитывать свою дочь.
Кусаю губы — как все просто. Шел бы ты отсюда, брат. Это мое решение, и мне судить самого себя, обрекая на вечные муки.
— Я не за тем к тебе пришел, Франциск, чтобы сейчас стоять и утешать. Ордену требуется твоя сила, а не слабость. У меня времени нет, я умираю.
Санкт-Петербург. Зимний Дворец. Декабрь 1775 г. Р. Х.
— Отец Франциск?
Поднимаю взгляд на придворного гофмаршала Екатерины II. Аудиенция у Великой княгини закончилась более трех часов назад. Все это время я ждал в коридоре результата своего визита.
— Высочайшим повелением Ее Величества — Императрицы Екатерины II, — гофмаршал зачитывает решение августейшей особы, — указ Папы Римского Климента о запрете Общества Иисуса приказано считать недействительным на территории Российской Империи. Иезуитам, прибывшим на землю России отдать в полное владение крепость Динабург с условием того, что они продолжат свою просветительскую миссию. Вам, святой отец, присваивается звание генерала Ордена. Подчиняться вы будете только Императрице.
Российская Империя. Полоцк. 1812-й г.
Я диктую эти строки своему писцу, потому что глаза мои уже не видят. Примет ли меня Господь после того, что я сотворил в этой жизни, я не знаю. Но даже если меня ждет бездна ада, ухожу спокойно, зная, что смог сохранить наше Общество.
***
Молодой послушник отложил перо, вслушался в тяжелое дыхание Франциска. Закрыл дневник, переплетенный в буйволиную кожу и вышел из комнаты последнего генерала Ордена.
Per aspera ad astra — через тернии к звездам.