— Ого! А ну-ка? – бессовестная Джузи откуда-то взялась с линейкой и измерила длину от основания, заросшего шерстью, до багрового кончика. Сэм лопался от стыда и от бешеного желания проткнуть ее нахуй. – Семь дюймов без четверти. Далеко пойдешь!
Ей явно нравилось дразнить его.
Несмотря на взаимные обнажения, никаких надежд переспать с ней не было, — и это было обидно до слез, если вдуматься. Они спали на разных кроватях: Джузи узурпировала большую двуспальную, а Сэму достался диван. Перед сном Джузи желала Сэму спокойной ночи и удалялась в другой конец комнаты, за невидимую стену. Сэм мысленно затрахал ее до хрипа, и на члене у него набухли ссадины.
***
Впрочем,они сильно сдружились.
Это произошло незаметно и не сразу. Вначале Сэма допекала насмешливость Джузи, ее голые дразнилки и непринужденная манера показывать в разговоре, что она читала куда больше, чем все вокруг, вместе взятые. Но потом, когда Джузи вдруг попросила его погулять три часа на улице, он тоскливо слонялся по тротуару — и вдруг понял, чего ему не хватает: рассказать Джузи новости дня и услышать ее веселое «да ты что?» Оказалось, приятели для этой цели уже не годятся. Кто-то сейчас трахает ее, с завистью думал Сэм, какой-то взрослый шикарный мужик, не то что я, салага.
Мало-помалу их общение менялось, и Джузи вела себя с ним иначе, чем с другими — не нахально, а заботливо, как старшая сестра или тетя. Она была старше семнадцатилетнего Сэма на восемь лет, и Сэм негласно уступил ей лидерство, которым она, правда, вовсе не кичилась. «Сбежал от прибацанной мамаши-квочки и угодил из огня в полымя», с усмешкой думал Сэм, удивляясь, что это вовсе не раздражает его. Джузи помогала ему, он ей, и у них образовался настоящий товарищеский тандем, который, как он раньше думал, бывает только у мужиков.
Любимым их временем были вечера, когда они приходили домой и пересказывали друг другу новости. Джузи ложилась в кровать, нередко голышом, и Сэм, научившись уже видеть в ее голых сиськах-письках такой же костюм, как и все прочие, садился на край ее кровати — и они болтали, обсуждали все на свете и смеялись до слез.
Вскоре Сэм, устававший после трудодня на овощной базе, как ломовая лошадь, повадился падать к ней ничком, и они болтали лежа. День ото дня он придвигался от края кровати все ближе к центру – и вскоре между ними пропала всякая дистанция. Они тискались, шлепались, делали друг другу массажи, которым она научила его, и проделывали всякие другие штуки, о которых Сэм даже и не думал, что они возможны.
К примеру, он щекотал ей тело кончиками пальцев, проводя ими от попы до затылка, а Джузи тихонько скулила, вжавшись в подушку. Сэм, казалось, окончательно перестал лопаться от похоти при виде ее сисек; у него была девочка Марта, которая ему жутко нравилась, и он увлеченно расписывал ее прелести Джузи, почесывая ей розовую кожу вокруг ануса. Джузи дико любила эту ласку и хрюкала свинкой, когда пальцы Сэма скребли ее задницу. Потом Сэм ложился на спину, раздвигал ноги и подставлял свое хозяйство Джузи – а та нежно царапала своими длинными ногтями его промежность и яйца, забираясь в самые сладкие уголочки зудящей кожи.
Сэмов молодец безжизненно свисал, потому что в этой ласке не было ни капли секса — но сам Сэм хрипел и хватал ртом воздух, ибо ничего слаще в своей жизни не ощущал и не мечтал ощутить. Этот массаж открыла ему Джузи; он вытягивал все его нервы стрункой, окунал их кипящий зуд и вымывал из них всю дневную накипь; он восстанавливал тело, очищал его от усталости, и после него дышалось легко, будто и не было восьми часов тяжелой работы.
Иногда Джузи от избытка чувств целовала Сэмова спящего молодца, и тот, встрепенувшись, поднимал головку. Их близость — до последнего предела, без всяких телесных секретов, но и без секса — была странной, и Джузи говорила:
— Ты жутко классный, и я бы трахнула тебя, но… лучше, если первой буду не я. Лучше Марта. Так лучше, Сэмми, и ты сам это знаешь, ведь верно? Не зевай, Сэм, накачай ее как следует, у тебя агрегат редкий… девочка счастлива будет. Вперед!
Сэм так ничего и не знал о ее работе. Верней, он знал, что она три дня в неделю сортирует бумаги в фирме «Элитные Похороны от Брайанса, Брайанса и Поляковски»; но что она делает все остальное время, оставалось тайной. Время от времени у нее заводились денежки, и тогда она кутила со своими кавалерами, пропадая несколько ночей кряду, — но никогда не забывала и Сэма, и непременно закатывала с ним шикарные пирушки, походы в кино и на дискотеки. Деньги кончались у нее так же внезапно, как и появлялись.
Однажды Сэм прямо спросил ее:
— Джузи, ты шлюха?
— Ты что? — искренне возмутилась Джузи. — Как ты можешь так?.. Да, я трахаюсь с кем хочу, как и все нормальные люди, но никогда ничего не беру за это… или почти ничего. Почти… Теперь время такое, Сэмми: любовь-морковь была в старые добрые времена, а сейчас — секс, секс, секс… Но тебя я люблю больше всех. Потому и не трахаю тебя, понял? Да ты ведь и сам все понимаешь… Мужику от телки нужны сиськи и пизда, а телке от мужика — стабильность и бабки. Но с тобой я не хочу так. Ты еще маленький, во-первых. Еще успеешь протухнуть. Не хочу, чтобы с меня это начиналось… Да, ты прав: в каком-то смысле я шлюха. Да и все мы в каком-то смысле шлюхи. Никакой любви нет, Сэмми, это в старые добрые времена жили душа в душу и умирали в один день, а сейчас — все шлюхи, все, все…
***
Вскоре в жизни Сэма назрели большие перемены. Во-первых, у него появился соперник — Джо Волдырь, ухлестывавший за Мартой, как вонючий кобель. Во-вторых, Марта, кажется, «созрела», и Сэм изливался литрами спермы при мыслях о скором трахе, первом в его жизни…
Однажды Джо с дружками подкараулили его и стали бить железными прутьями.
Сэм трескался кровавыми трещинами от бессилия и боли, черной, как земля; и тут-то была бы ему крышка, и Гарлем пополнился бы лишним трупом, если бы не раздался крик:
— Руки вверх! Живо!
Он не узнал Джузи, ибо в тот момент вообще потерял способность узнавать голоса; и когда он висел на ней, а она тащила его на 6-й этаж — он только удивлялся, что у нее есть пистолет, хотя удивляться было, по сути, нечему.
Ему повезло: кости были целы, а дырки в теле, зиявшие на месте отсеченных кусков кожи, Джузи перевязала, и потом сидела с ним, бросив работу, развлекала его и меняла бинты. За неделю с лишним все зажило.
Наступил великий день. Джузи было велено не возвращаться до одиннадцати, и Сэм, бледный и тщательно вымытый, сто раз поправлял конфигурацию бокалов на столе.
Когда Джузи вернулась, он сидел, глядя прямо перед собой.
— Что? Поссорились? В чем дело, Сэмми? — сразу забеспокоилась Джузи, едва войдя в комнату.
— Она не пришла.
Джузи промолчала. Потом, когда он ложился к себе на диван, раздался ее голос:
— Иди сюда.
Сэм лег к ней, думая, что она просит о массаже. Но она залезла ему под трусы и коснулась истерзанного члена — по-особому, не так, как обычно.
— Не надо, — сказал Сэм, поняв ее. — Там уже… ничего не осталось.
Но Джузи все равно раздела его догола — и окутывала его коконом всех ласк и массажей, известных ей, пока Сэм не уснул, уткнувшись ей в халат.
Через пару дней Джузи, как нередко бывало, попросила его перекантоваться до полуночи на улице. Сэм с готовностью согласился, — но на дворе вдруг резко похолодало, и он решил незаметно зайти за пальто.
Оно висело в коридорчике, у самой двери, а Джузи с любовником наверняка уже стонали в третьем оргазме, и им было не до руки, протянутой к вешалке, — так рассудил Сэм, тихонько открывая замок.
Из комнаты действительно донесся стон Джузи, но какой-то не такой (хоть Сэм и знал только по порнофильмам, какими они должны быть). Вслед за стоном раздался ее голос, перепуганный до смерти, а за ним — несколько мужских голосов.
Сэм замер. Он решил бы, что Джузи устроила оргию, если бы не испуг в ее голосе и не нагловатый смешок ее гостей, хорошо знакомый Сэму. Прислушавшись, он разобрал слова:
— …запела, сука?
— …твой Фрэдди долгов не платит…
— …смылся, красавчик…
— …придется с тебя…
— …выебем, и…
— …жмуры не кончают, хе-хе…
Сэм не стал вникать в суть. В тумбочке лежал пистолет Джузи. Тумбочка стояла у входа в комнату. Если резко распахнуть дверь и метнуться к тумбочке…
Перед броском у него вдруг все поплыло в глазах, и Сэму пришлось нагнуть голову, чтобы вернуть на место дезертирующую кровь. Ему снова повезло: опешившие бандиты чуть не подавились слюнями — и, когда они опомнились, пистолет уже плясал в дрожащей руке Сэма:
— Рррруки вверх! Встать! — орал он, как резаный, вышибая криком собственный страх. — Джузи, бери пушки!
Голая Джузи, исполосованная багровыми полосами, как тигрица, обезоружила бандитов. Сэму было мало, и он крикнул:
— Раздевайтесь, уроды! Штаны долой, труселя долой, все долой!
— Тебе это даром не пройдет, — сказал один из них, расстегивая ремень.
— Разговорчики! Заткни гузно, пока хуй не отстрелил! Давай-давай, шевелись!