— Ну… ну что? Вам, наверно, надо все рассказать, да?
— Да,наверно. Наверно, надо, — согласился я.
— Понимаете, я обещалась ему. И я не могла говорить. Вообще. Я обещалась ему, что буду вообще-вообще молчать, понимаете?
— Нет.
— Ну блииин!… У нас со Степкой было уговорено: он неделю не матюкается и не делает ничего такого, а я сделываю все его желания. Вообще-вообще все, весь день, понимаете? Я дала честное слово. И вот он не наврал, а я не могла порушить слово. Потому что он пожелал, чтобы я весь день молчала, вообще-вообще ничего не говорила, и он будет делать со мной все, что хочет. Вообще все. Я была готова на все. Я была готова, что он будет… не знаю… гвозди в меня вмолачивать! А он потащил на пляж, и там раздел всю, извращенец, а потом стал играть, что я его статуя… Я обещала, я не могла, вы понимаете или нет?
— С ума сойти, — сказал я. — Старый совковый санаторий, Эсесеровка, и в нем — рассказы о честном слове. И вокруг оздоровительная буря. Прям ядреный посткоммунизм…
— Ну почему вы такой? — вдруг скривилась Вера.
Я присел рядом с ней.
— Какой «такой»?
— Такой!… Чего вы приперлись тогда на пляж? Чего сейчас, блин, носит вас по дождю, и… Я не могла вам в глаза смотреть. И сейчас не могу.
— Ну, — я взялся за горячие щеки, упрямо отвернутые в сторону, и развернул их к себе, — давай хоть попробуем? А? Попробуй посмотреть мне в глаза. Ну? Получается?
Два янтаря забегали, скосились вниз, затем все-таки уставились в меня.
Я улыбался им. Янтари заморгали, заискрили — и Вера фыркнула, обляпав меня то ли слюнями, то ли водой с волос, то ли всем вместе.
— Ну! Смотри: получилось! — говорил я ей. Вера улыбалась мне кипучей пунцовой улыбкой:
— Вы кошмарный! Мне знаете сколько всего хочется вам сказать!
— Ну так говори, — улыбался я, хоть и застыл внутри.
— «Говори», — передразнила она меня. — Я хочу не так… Еще рано.
— А как ты хочешь? Почему рано?
— Рано, потому что… Хочется такого разговора, когда совсем… все понятно. Чтобы совсем доверять.
У нее горели уши.
Я мог сказать ей «я доверяю тебе, совсем доверяю». Но я сказал:
— Вера. Между мужчиной и женщиной может быть самое близкое, самое доверительное общение. Вера… — говорил я, отчаянно подбирая слова. — Ближе просто не бывает. Нужно только решиться на это.
— Вы про секс, да? — спросила Вера.
— Нууу… не только. Я имею в виду… контакт. Когда чувствуешь друг друга, как себя. Нужно просто решиться, — вилял я.
— Я могу решиться. Я решилась, — сказала Вера, глядя на меня. — Я хочу такой контакт. Я чувствую вас. Вы меня чувствуете?