— Как же я покажу матушка, коли ни Палашки ни Феньки тута нет?
— Не беда. Я же рядом и тоже женщина. Вот на мне и покажешь.
— Как можно матушка-барыня?! — Несказанно испугавшись ее слов, взмолился я. — Пощади Христа ради. — Как же я на Вас могу показать то, ежели это срам и непотребство одно?! — Не думаю, что это так ужасно. А интересно. Скучно здесь. А твой рассказ, поможет мне скуку развеять. Ты кончил рассказывать на том, что схватились Вы друг за дружку. Интересно мне узнать, как это было, — произнесла она, продолжая держать меня за вздыбленный рог.
Ее крепко сжимающие его пальцы, то передвигающиеся по нему, то крепко пожимающие, придали мне смелости.
— Они так хватали тебя? — с придыханиями спросила барыня, стискивая мой срам. — Или крепче? Вот так?
От ее пожатий, мои бедра невольно вздыбливало вверх.
— Так матушка-барыня, да и посильней. И выше. У самой вершинки.
— Вот так? Здесь? — спросила она, передвигая руку к навершию рога и стискивая его.
— Ох! Да, м-матушка, так.
— А что же ты в ответ делал? Как ты хватал их?
— За срам матушка.
— Где же? — с интересом спросила она. — В каком месте?
— Как же я покажу матушка, коли Палашки да Феньки нету рядом? — растерянно спросил я.
— А ты представь, что я это они. На мне и покажи. Так где ты хватал их? — Нетерпеливо повторила она.
Страшно робея, я осторожно показал на одеяло, на то его место, где под ним должно быть укрыто срамное место.
— Ты показываешь, на покрывало. А я прошу тебя показать, как ты хватал их. Сними его и покажи, что ты делал с ними.
Замирая от страха, я стянул одеяло и увидел, что надетая на барыне ночная рубаха столь коротка, что не покрывает даже срамного места. Я впервой увидел нашу барыню голой, и заметил, что она ничем не отличается от обычной бабы.
— Так, за что и как ты их хватал? — настаивала она. — Показывай. Не заставляй меня ждать.
«Пропал я», — подумал я, и решив, что все равно быть поротым, схватил барыню за срамные губы. Но, постарался сделать это деликатно.
— Что же ты с ней делал дальше? — взволнованно вздымая вылезающей из рубахи грудью, прерывающимся голосом вопрошала она.
— Была у меня до них матушка девка. Так научила она меня, как в таких случаях надо управляться. Нащупал я внутри него бугорочек и ну шевелить его…
— Что ж ты мне не показываешь, какой это бугорочек, — дрожащим голосом спросила барыня, судорожно сжимая рукой мой рог. — Мне хочется это узнать.
— Вот здесь он матушка, — ответствовал я, осторожно всовывая палец в ее мокрую щель. Вот и бугорочек.
— Что же … потом … было?
— А потом матушка-барыня, начал я шевелить его и катать. Вот так.