— А если бы я не был твоим племянником?
— Нет.
— Ответь, пожалуйста. И я отпущу тебя.
Я страдальчески посмотрела на него.
— Да.
— Что да?
— Да, если бы ты не был моим племянником, я бы хотела… Но ты племянник. А теперь уходи.
Он разжал руки, поднялся, но уходить не спешил.
— А для меня это не значит так много… — Тихо сказал он.
— Уходи, Владимир. Ты обещал.
Улыбается. Озорно, мальчишески.
— Я обещал отпустить. И отпустил. Уходить я не собирался.
— Обманщик…
— А ты ребенок. Причем жестокий и эгоистичный. Нравится делать другим плохо?
— Что за берд!
Он снова метнулся ко мне. Снова продемонстрировал свой великолепный поцелуй.
— Это не бред. Никто тебя так не целовал еще. Признай это.
— Нет!
Еще один поцелуй. Меня уже трясло как в лихорадке. Даже если удастся его выгнать, остаток ночи мне не уснуть. Буду мастурбировать как пятиклассница на его светлый образ. Но лучше уж так, чем на самом деле… Так безопаснее… Еще один поцелуй, а рука накрывает грудь, играя с затвердевшим соском. Все-таки нашел…
— Признай это!
— Нет!
Вторая рука хватает меня за волосы и отводит голову назад, подставляя шею поцелуям. У меня уже нет сил вырываться, и я прибегаю к самому нечестному из всех женских приемов. Я начинаю плакать. И это, конечно же, действует. Он отпускает меня, смотрит с тревогой. Наверное думает, что сделал мне больно. И даже не догадывается, насколько прав.
— Прости…
— Просто уйди…
Сидит. Не шелохнулся. Выжидает. И вот, наконец, у меня кончаются силы плакать, и я просто лежу, обняв подушку. А он сидит рядом, не зная, куда деть руки.