Изменения в её одежде не проходят мимо его взора. От неожиданности он широко открывает рот и шумно втягивает в себя воздух.
– Что с тобою? – интересуется она, поворачиваясь лицом к нему и с удовольствием внимая его смятению.
— Нет, ничего… — бормочет он.
— Да, кстати, о какой такой взаимности ты говорил?
— Бог ты мой! – наконец-то приходит в себя Леонид. – Вот это подарочек!
— Кто-то только что упрекал меня, что де жалко мне с кое-какой мелочью расстаться…
— Нет, нет! Беру те слова обратно, прошу прощения за них…
— Уж так и быть, прощаю.
Их уста снова смыкаются, а его рука прямиком направляется за расстёгнутый отворот блузки, принимается поглаживать её груди через ткань комбинации, затем преодолевает верхний край последней, и пальцы предпринимают попытку проникнуть за чашечку бюстгальтера.
— Какая прелесть! И как жалко, что моя ладонь так стеснена в своих действиях, а глазам ничего не видно…
Жар его ладони, касавшейся кожи то одной, то другой груди, снова охватывает всё её тело. И уж совсем невыносимым этот жар становится, когда его пальцам удаётся протиснуться поглубже и легонько пощекотать сосок. Саша задёргалась и, хихикнув, вырывается из его объятий.
— Больно, — объясняет она ему, — бретельки в кожу впились.
— Так давай я их сниму с плеч! И мне они тоже мешают.
— А сам лифчик не мешает?
— Мешает, конечно.
— Ну так попробуй, сними его, — улыбаясь, предлагает она вдруг,сама удивившись своей собственной смелости.
И прильнув своими губами к его рту, ощущает, как одна из его ладоней мнёт через ткани блузки и комбинации её правую грудь, а другая, проникнув за воротник кофточки, опускается меж лопаток под комбинацию, упирается кончиками пальцев в лямку бюстгальтера и судорожно скользит вдоль неё в поисках застёжки.
— Сию минутку, — бормочет он, оторвавшись от её губ, и привстав, попытается заглянуть ей за спину, чтобы глазами увидеть то, что никак не могут обнаружить пальцы.
— Ну что, не получается? – с деланным недоумением интересуется Саша.
И, не выдержав, смеётся.
— Сию минуточку, говоришь? Ну, ну! И долго мне ещё ждать?
Заметив, однако, что Леонид почувствовал себя немного уязвлённым, она заставляет себя принять серьёзный вид и пускается в объяснения:
— Как видишь, застёжка особенная, с секретом… Ну да бог с ней, оставим её пока в покое. Никуда она от нас не денется. А мне, наверно от твоих ласк и поцелуев, стало так жарко, что дальше невмочь. И тебе, поди? Твоя ладонь, кажется, тоже взмокла…
— Да, подружка, но от собственных тщетных усилий. Да что ладонь. Всё тело покрылось испариной.
— Ещё бы, рубашка, небось, нейлоновая? Может быть ты освободишься от неё? Не стесняйся, милый.