Оцепенев, как перед страшным зверем, Юрий выпустил коврик из рук, который, развернувшись, упал на траву. Все произошло без слов, как-то само собой. Он нежно прижал ее, его щека заскользила по влажной щеке Марины. Она откинула голову, заглянула в его глаза. В них прочла неподдельную нежность. В следующее мгновенье их губы сомкнулись. Силы покинули их обоих, и они просто рухнули на предусмотрительно расстеленный коврик. Дальше все как в тумане. Позабыв про все предрассудки, про кажущуюся, большую разницу в годах, Юрий осыпал ее градом нежнейших поцелуев. Каждая точка, каждая клеточка, не осталась без его внимания. Она лежала, взаимно отвечая на ласки. Тяжесть ожидания, годами скопившаяся в ней, выплеснулась наружу, дав полную свободу её истомленному телу. И даже когда его губы коснулись святая святых, она только сладостно ойкнула, на мгновенье сильней прижав его голову и, дала полную свободу его ласкам:
Незаметно пролетели еще две недели. «Каменные дворцы» остались далеко позади. Поход подходил к концу. Все эти дни Марина просто сияла. Казалось, больше ничто не омрачит ее счастье. Впереди целая жизнь. Жизнь полная радостей и надежд.
Юрий тоже решил, у Светланы берет он развод. Как это ни трудно, но жить так, нет больше сил. Он ни за что не сможет простить ей измену. А Марина, это другое дело. Это, вторая, настоящая любовь, как второе дыхание. » И где была она раньше?»- задавал себе он вопрос. Только с ней он смог испытать радость полноценного секса. Да что там секс. Это — не главное. Верность и преданность, ласку и нежность, настоящего друга он чувствовал рядом с собой. Все шло своим чередом, и уже никто в отряде не обращал внимания на их отношения. Сначала Юрий смущался, но постепенно привык.
Базовый лагерь встретил отряд шумным праздником. Через день здесь начнутся соревнования по скало лазанью, приехало много народа, было много друзей и знакомых.
Юрий брил свою изрядно заросшую бороду, как в дверь, без стука, ввалился здоровенный детина.
-Привет!!! Как дела? Как маршрут? -добродушно проговорил он, Алексей, Юрин друг, начальник лагеря. -А тебе записка от одной очаровательной особы. Они вернулись неделю назад. Уж очень хотела видеть тебя. Я дал ей твой адресок. — улыбаясь, продолжал тот и протянул листок.
-Зачем? — не нужно было этого делать:
-Извини. Я хотел как лучше, — виновато сказал Алексей и положил листок на стол. -Что? Даже читать не будешь?: Она очень просила:
В открытую дверь, смущенно вошла Марина.
-Извините. Но дверь была не закрыта…
-Ну, я пошел. Встретимся вечером: — еще больше смутился Алексей и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
-Это от неё? — с помрачневшим лицом, Марина кивком, указала на листок. Женская интуиция не подвела ее.
-Да.
-Можно прочесть? — с волнением в голосе попросила она.
-Не стоит. Я и сам не читал ее, — почему-то волнуясь, ответил Юрий.
Он подошел к Марине и осторожно прижал к груди. Волна ласки и нежности с головой захлестнули его. Та стояла и не шевелилась. Ее взгляд был прикован к столу.
-Ладно! Чтобы не было недомолвок, читай. Но, только про себя. Я ее, не читал:
Марина подошла к столу, взяла тетрадный листок, бросила беглый взгляд на аккуратные строчки и, не читая, разорвала листок на мелкие кусочки. Затем быстро подошла к нему и прижалась к груди.
-Прости меня, Юра. Мне кажется, я не переживу разлуки с тобой: — по ее щекам текли слезы.
-Да что ты, милая! Какая разлука? Ну, совратила она меня. Если б не она, нам не быть вместе с тобой, — не то, что оправдывался, больше себе внушал Юра. Светлана все еще давала знать о себе.
Вечером, на большой танцплощадке, как всегда была дискотека. Молодежь веселилась вовсю.
Юрий встретил Сергея, приехавшего последним автобусом. Извинившись перед Мариной, они спустились к ручью и, расположились в небольшой беседке у самой воды.
-Будешь? -спросил Сергей, из сумки доставая два стакана с бутылкой, — а я, выпью. Для храбрости, — и залпом опорожнил стакан.
-Юр!!! Может быть, это не мое дело. Терпеть не могу сплетен. -Юра понял куда «дует ветер» -но, такая наглость, поразила даже меня. Я, о Светлане.
Юрий сидел и спокойно смотрел другу в глаза. Казалось, что он все уже пережил.