за то, что выбросила наш брак в мусорное ведро. Ты определенно не извинилась за то, что трахалась с ним, пока ты не трахалась со мной. Так какого черта тебе жаль?»
«Я уже сказал тебе. Ты просто не слушаешь».
«Без разницы. « — сказал я, снисходительно махнув рукой. Нам было неловко сидеть там вдвоем, прежде чем ко мне пришел еще один вопрос. «Как давно мы не занимались любовью?»
«Какое это имеет отношение? « — спросила она, хотя выражение ее лица выдавало ее попытку изобразить наивность. Она знала, к чему я клоню.
«Я не могу вспомнить, когда мы в последний раз трахались в душе посреди дня. Когда мы занимаемся сексом, он никогда не бывает спонтанным. Это больше похоже на то, что ты делаешь мне одолжение или награждаешь меня за то, что я делаю, что ты хочешь. Но этот засранец получает минет, полный энтузиазма».
Я злился на звук собственного голоса. Слова, которые я говорил, заставили меня увидеть углы предательства, о которых я раньше не думал. Голосом, полным отвращения, я спросил: «Насколько больше он получает, чем я?»
Она посмотрела на меня с раздражением в глазах. «Я не отвечу на этот вопрос».
Я проигнорировал ее. «По моим расчетам у меня было это… э… « — Я сделал вид, что думаю об этом, потом сказал: «… два раза в месяц. Ты согласна?»
«Ты как ребенок». — сказала она с презрением.
«А ты стерва!» Я плевался ядом. Она посмотрела мне в глаза на мгновение, прежде чем отвернуться. Я видел, как горят угли гнева. Она ненавидела, когда ее называли стервой.
«Обзывая меня, мы ничего не добьемся». Я узнал этот голос, который она говорила. Это голос, когда кто-то ее бесит, но она все еще пыталась вести себя вежливо.
«Так же, как и уклонение от вопросов».
«Это не вопросы. Ты просто хочешь вывести меня из себя».
Она была права. Я хотел, чтобы она почувствовала то же, что и я. Злость, беспомощность, предательство — все, что близко к тому, что происходило у меня внутри, было бы хорошо. Но это было невозможно. Что бы я ни говорил или делал, она ничего из этого не чувствовала. Она не могла этого чувствовать, потому что я ее не предавал. Как хороший маленький муж, я остался верен своим обетам.
Пока я заводился, все замолкло на несколько секунд. Наконец, я задал вопрос, на который мне отчаянно требовался ответ. «Ты все еще любишь меня, Пейдж?»
Наступила долгая пауза. Эта пауза стоила миллиона поэтических фраз, написанных Шекспиром. Не было слов, которые были бы громче, чем эта секунда или две молчания.
«Да, люблю. Я всегда буду любить тебя. Просто… не… так. Больше не так».
Не так. Мне было трудно понять, что это значило. Как еще можно было любить супруга? Я всегда думал, что ответ на этот вопрос был либо «да», либо «нет». На мой взгляд, если не было немедленного и неоспоримого «да», то это было «нет».
Ранее этим вечером я подумал, что она меня не любит. Не прошло и часа, как я снова подумал об этом же в машине. Теперь я был уверен.
Я не мог этого сделать. Не сейчас. «Не так» высосало из меня всю энергию. Итак, я молча встал с дивана. К сожалению, чтобы уйти, мне пришлось пройти мимо нее. Она воспользовалась этой возможностью, чтобы остановить меня, протянув руку и схватив меня за руку.
«Пожалуйста, не убегай. Мы должны закончить это. Сейчас. Это давно назревало».
Я отдернул руку и посмотрел на нее. «Что еще нужно сказать? Ты меня не любишь. Все остальное не имеет значения».
«Это не то, что я сказала, и ты это знаешь», — сказала она защищаясь. «Я понимаю, что тебе сейчас больно. Я сделала это с тобой и сожалею об этом. Но ты искажаешь все, что я говорю».
Я усмехнулся. «Это слишком для тебя, чтобы понять, через что я прохожу. Ты так понимаешь меня. Итак, скажи мне, когда ты «разлюбила» меня? Было ли это до или после того, как ты начала трахать других людей? Потому что я не помню, чтобы ты мне что-нибудь говорила». Я сказал это саркастически, используя пальцы, чтобы изображать воздушные кавычки, когда я сказал «разлюбить».
Она посмотрела на меня прищуренными глазами. «Ты опять. То, что ты ведешь себя, как придурок, ничего не упростит».
«Моя мина, Пейдж. Мне очень жаль. На самом деле. Я не понимал, как тяжело это было для ТЕБЯ».
Она начала что-то говорить, но остановилась. Казалось, мой цинизм, наконец, подтащил последнюю часть ее вычурной вежливой манеры.
«Знаешь что, Арти? Ты прав. Я должна перестать извиняться. Ты будешь верить в то, во что хочешь, и превратишь все, что я говорю, во что-то злое».
Я не мог удержаться от удара в последний раз. «Итак, ты пыталась щадить мои чувства? Шлюха с золотым сердцем. Как странно. Думаю, мне следует считать своим благословением, что ты не убежал и не получила групповуху».
Это была последняя капля. Извиняющееся выражение на ее лице исчезло. Сначала оно сменилось раздражением, а затем превратилось в высокомерную ухмылку. Она презрительно засмеялась и сказала: «Да. Я пыталась пощадить твои чувства. Видишь ли, я не собиралась говорить тебе, что ты скучный, полноватый мужчина, чье представление о любви — это два толчка и извинения. Я не собираюсь напоминать тебе, что в последний раз мы спонтанно пошли на свидание — или сделали что-нибудь веселое — было до того, как я забеременела. О нет. Я определенно не собиралась говорить тебе, что твоя печальная попытка соблазнения — жалкие 5 минут ленивого орального секса с полным отсутствием внимания клитору перед тем, как протолкнуть свой полутвердый член в мое сухое влагалище. Я не собиралась упоминать ничего из этого».
Ее слова попали в цель. Я знаю, что просил правды, но не понимал, что правда была такой жестокой. Не помогло и то, что подача была произведена намеренно разрушительным образом.
Итак, я сделал то, что делают все, когда на него нападают. Я ответил. «Ну, когда у тебя есть жена, которая просто лежит там, как теплая надувная кукла, какой романтики ты ожидаешь?»
Она только ухмыльнулась. Видимо, я ударил недостаточно сильно, потому что ее следующий удар был окончательным ударом.
«Как ты думаешь, почему я так лежу? А? Думаешь, можно просто запрыгнуть в машину посреди зимы, завести ее и уехать?» Она засмеялась, как будто я развлекал ее, и покачала головой с самодовольным огоньком в глазах. «Девушке нужно с чем работать. Если бы ты действительно видел меня и Деррика сегодня днем, то ты бы увидел, какая я женщина, когда у меня есть мужчина, который действительно знает, что делает».
Бум. Это был удар моего сердца и моей гордости об пол. Все, что я мог сделать, это стоять, ошеломленный, пока ее слова эхом разносились в моей голове. После этого не было никакого возражения. Больше ничего нельзя было сказать мне, чтобы сохранить лицо. По сути, она оставила меня недееспособным своим ударом, нанесенным в самое уязвимое место, которое у меня было — по моему мужскому достоинству.
Не знаю, что показало мое лицо, но это, должно быть, была ужасная агония. Ее гнев мгновенно исчез, а выражение ее лица стало испуганным и даже более извиняющимся, чем было.
«Боже, Арти. Мне очень жаль. Пожалуйста, я не хотела, чтобы так вышло. Я…»
Возможно, она продолжила говорить или остановилась на полуслове. Честно говоря, не могу сказать. К тому времени, как она начала отступать и пытаться отказаться от своих обидных слов, я покинул комнату.
**********************
Я проснулся с началом следующего утра. Мой будильник не разбудил меня, как обычно. Я посмотрел туда, где должны были быть часы, и обнаружил на их месте незнакомую пустоту. Мне потребовалась минута, чтобы понять, что я не на своей удобной кровати огромного размера. Я был в гостевой спальне, на двуспальной кровати с матрасом не толще прокладки.
Мое тело говорило мне, что я опаздываю на работу. Я мог чувствовать это, даже если бы на часах не было цифр, чтобы указать на это. Я сел и потянулся, морщась от того, что моя спина разбита и наказывала меня за то, что у меня не …