возле Чеджуны — это святая правда. И второе: если Бет ИЗМЕНЯЛА тебе, зачем ей признаваться насчет того раза, когда Хантингтон впервые накачал ее наркотиками? Ты ведь ничего об этом не знал, верно? Так почему бы ей просто об этом не умолчать?
Я обдумывал это, в то время как Мэд с триумфом смотрела на меня. Конечно, она была абсолютно права. Если бы Бет изменяла мне с Хантингтоном или с кем-то еще, последнее, что бы она когда-либо сделала, — это рассказала мне историю о печально известном инциденте с облизыванием киски.
Наконец я сказал:
— Да, ты права, Мэд. И спасибо — это помогло.
Она взяла мою руку и крепко сжала ее. Некоторое время мы шли молча, а затем наш разговор перешел, естественно, к другим вещам. Проводив ее, я вернулся в свой офис, чувствуя себя лучше, чем последние пару недель.
***
Неделю спустя, во вторник утром, я прошел мимо секретарши Хантингтона Сюзанны, которая одарила меня улыбкой, оттопырив вверх большой палец, и вошел в его кабинет, закрыв за собой дверь.
Он с раздражением посмотрел, сначала не узнав меня.
— Кто вы такой, и как прошли мимо моего секретаря?
— В чем дело, Бартон, ты не помнишь мужа Бет? Из того, что я слышал, ты ею интересуешься.
Я мог видеть на его лице начало узнавания. Он поднял трубку, немного взволнованный, и сказал:
— Если ты немедленно не покинешь этот офис, я позвоню в Службу безопасности.
Улыбаясь, я повернулся, чтобы запереть за собой дверь, затем повернулся к Хантингтону.
— Ты, Бартон, возможно, захочешь подождать минуту, прежде чем это сделать. Вот твой выбор. Ты можешь положить трубку, немного пообщаться со мной, а потом я сразу выйду и оставлю тебя одного. Или ты можешь позвонить в службу безопасности. К тому времени, как они доберутся сюда и выломают запертую дверь, я выбью из тебя все дерьмо. Могу гарантировать, что у тебя будет сломан нос, возможно, также, несколько ребер, а твои яйца наверняка привлекут мое внимание. — Я улыбнулся ему. — А потом, если ты предъявишь обвинение в нападении, я проясню в суде точную причину моего жестокого нападения на тебя — и обеспечу, чтобы там была пресса, дабы услышать мою историю. Ты уверен, что этого хочешь?
Он сердито посмотрел на меня, но я видел, как он взвешивает варианты. После долгого молчания он положил трубку на место.
— А если я поговорю с тобой, ты оставишь меня в покое?
Я кивнул:
— Я приоткрою дверь сантиметров на пять, чтобы ты мог позвать свою секретаршу, если я нападу на тебя.
— Хорошо, — неохотно сказал он, и я открыл дверь на несколько сантиметров, как и обещал.
— Мудрый выбор, — сказал я. — Теперь у меня к тебе всего несколько вопросов. Я точно знаю, что ты сделал с Бет и когда. Я просто хочу знать, как и почему.
Я ждал, наблюдая, как он обдумывает. Наконец он ответил:
— Откуда я знаю, что на тебе нет микрофона или чего-то еще, чтобы записать все, что я скажу?
Я ожидал этого, и хотя мне не нравилось то, что я должен был делать дальше, мы с Бет согласились, что это — лучший вариант. Я пришел в его офис, одетый лишь в трикотажный пуловер, спортивные штаны Пенн и шлепанцы. Не говоря ни слова, я снял пуловер, сбросил шлепанцы и вылез из спортивных штанов. Это оставило меня перед безмолвным Бартоном Хантингтоном в одних трусах.
Я сделал медленный поворот на 360 градусов, чтобы он мог увидеть мою спину, а также мой перед, говоря:
— Те где-нибудь видишь записывающее устройство, Бартон? Может быть, ты хотел бы поближе взглянуть на мои трусы?
Он покачал головой, и я опять натянул одежду, а затем уселся в кресло напротив его стола.
— Давай поговорим.
Бартон выглядел недовольным, но смирился.
— Что ты хочешь узнать?
— Ты оба раза одурманил Бет. Что ты ей подсыпал?
Без малейшего угрызения совести он сказал:
— В первый раз это был рогипнол, как я и признался в том проклятом письме.
Он улыбнулся.
— Хорошо, что она оставила его запертым в своем столе, вместо того чтобы взять домой!
Я ничего не сказал, и он продолжил:
— Во второй раз, вечером, перед концертом Чили Пепперс, я положил в ее шампанское «Экстази», когда у нас был тост в офисе. А позже в клубе дал ей еще немного.
Глядя прямо на меня, он сказал:
— В ту ночь она уже была готова трахнуться. Я бы наверняка увез ее с собой, если бы не ее чертова подруга, появившаяся в самый неподходящий момент.
Он наслаждался, тыкая меня носом, и я подумал о возможности перепрыгнуть через его стол и выбить из него дерьмо, но отказался от нее. Я знал, что заставить его говорить было важнее.
— И тебя не беспокоили последствия того, что она сообщит о тебе, создав для тебя реальную проблему в Ferris?
Он пожал плечами:
— Я работаю здесь уже долгое время, и приношу компании большие деньги. Возможно, были бы некоторые сложные моменты, но в конце концов, они бы нашли способ удержать меня — возможно, уволить Бет, может быть, просто купить ее. Не удивляйся, Джейк — ты ведь Джейк, не так ли? — снова улыбнулся он, все больше и больше уверенный в себе. — Это путь делового мира: кто приносит деньги, тот заказывает музыку. Уверяю тебя, это — не первый раз, когда я развлекаюсь с одной из женщин в фирме.
Я сделал вид, что выгляжу расстроенным и побитым:
— Ладно, ладно — но, ради всего святого, почему Бет? Твоя невеста — одна из самых великолепных женщин на планете! Зачем тебе волочиться за моей женой?
Его улыбка стала шире:
— Разнообразие, мой дорогой мальчик! Через некоторое время можно устать даже от самой красивой женщины, понимаешь? Плюс… — он наклонился ко мне, словно собираясь поделиться какой-то конфиденциальной информацией, — Елена, как бы, скучная в постели. Нет воображения. Она думает, что поскольку она такая сексуальная, то ей ничего не нужно делать, просто подставить себя, чтобы я занялся с ней любовью. Это заставляет чувствовать себя старым, хотя тебе, может быть, в это трудно поверить.
Самодовольный ублюдок! Моя ненависть к нему только усилилась, но я сосредоточился:
— Ты все еще не сказал, почему преследовал Бет? В Нью-Йорке, безусловно, много других привлекательных женщин, даже здесь, в Ferris.
Он откинулся на спинку стула, выглядя так, будто собирался вытащить большую кубинскую сигару и выдуть кольцо дыма.
— Я чувствовал, что Бет станет торнадо, стоит ее только раскочегарить. Вот почему в первый раз я использовал лишь небольшую дозу рогипнола — чтобы убедиться, что она не слишком улетит от этого. Во второй раз лучшим выбором мне показался экстази. Я слышал, что она говорила, Джейк. Однажды они разговаривали с Дианой о сексе в ее офисе, когда я проходил мимо полуоткрытой двери, и я остановился, чтобы послушать. И то, как она говорила об этом… Скажем так, я почувствовал ее энтузиазм. Она, конечно же, не произнесла ничего такого живописного, не раскрыла никаких семейных секретов, Джейк, не о чем беспокоиться! — Он злобно рассмеялся. — Но по тону ее голоса я мог сказать, что она будет фантастической давалкой. Ради этого стоит пойти на хлопоты. Полагаю, мне просто не повезло, что это не сработало.
Он откинулся на спинку стула, покончив со своим «признанием», с самодовольным выражением на лице. Я еще раз удержался от того, чтобы избить его.
— Полагаю, я ответил на твои вопросы, молодой человек, — теперь попрошу покинуть мой кабинет и позволить мне вернуться к работе.
Притворяясь побежденным, я направился к двери, сказав напоследок:
— Ты — сукин сын, Хантингтон. И однажды я что-нибудь с этим сделаю, обещаю.
— Да-да, мой мальчик, я уверен, что ты сделаешь, — легкомысленно ответил он, опять возвращаясь к работе за своим столом.
Я вышел во внешний офис и увидел улыбающуюся Сюзанну, сидящую за своим столом. С ней были Бет и высокий лысый мужчина, которым оказался Арнольд Раппапорт, начальник отдела кадров.
Бет подбежала ко мне и крепко обняла:…