Под кромку лета я укатила в город на учебу. Потянулись долгие томительные недели. Без дяди Колиного хера внутри было холодно и пусто. Эта пустота хлестала из моей дырочки — невозможная и невыносимая, как квадратный корень из минус одного. Собственно, он извлек из меня свой корень, и я осталась одна в отрицании своих чувств к нему и гневе на себя за их наличие. Заполнить меня не могли ни игрушки, ни парни, а ведь и тех, и других за осень я перепробовала в избытке.
До первого снега я на стенку лезла от тоски по дяде Коле. То лежала бессмысленным мешком, то с преувеличенной бодростью, смахивающей на истерику, вписывалась в сомнительные авантюры. Перед отъездом мы обменялись номерами, на случай, если станет невмоготу. Он, естественно, не звонил.
По вечерам я часто набирала заветные цифры, выучила их наизусть, но так ни разу не довела дело до гудков в трубке. Я помнила, как он лениво поебывал ту блондинку, которая так сильно его хотела. Знала, что его куда больше заводит брать самку силой. Уламывать, бороться с сопротивлением, насиловать, если припечет. Но только не спокойно сношать ту, что сама умоляет ей засунуть. Нет уж, решила я, ни за что не стану как та тетка, с которой я их застукала.
Ближе к зиме я притерпелась, взяла себя в руки и даже завела почти серьезные отношения с одним предпринимателем. Парень был старше меня лет на 10. Его инструмент, конечно, уступал в размерах дядь Колиной дубине, но зато он был рядом. А его обладатель был рад лизать меня по первой просьбе. А также оплачивать растущие вместе со мной запросы.
Единственное, на что Костя не был способен, так это взять меня грубо, как я не уговаривала его разыграть со мной такую сценку. Даже правдоподобно отшлепать меня по попе у него рука не поднималась, несмотря на мои настойчивые уговоры. Потому я довольствовалась нежным сексом и уже начинала верить, что это не так уж плохо. Решила: в конце концов, я всегда могу воображать дядю Колю, пока меня аккуратно потрахивает мой парень… Зато он заботливый и на него можно положиться.
В декабре батя неожиданно заявил, что дядя Коля скоро заедет к нам в гости. В городе у того намечалась только одна ночь перед самолетом в какие-то невнятные ебеня. Дядька очень просил перекантоваться у нас до рейса. Я слезала с его прибора, как с иглы, и болезненная ломка не так давно перестала меня мучить. Потому я не желала проходить все круги ада по новой. В назначенный день я решила переночевать у Костяна и разминуться с дядей Колей.
Но в день Икс Костик неожиданно сорвался на какие-то срочные переговоры с партнерами, переходящие в долгий алко-викэнд на загородной вилле. И, по закону не то подлости, не то глупости, не успел отдать мне ключи от своей квартиры. Сообщил о своих новых планах он мне уже под вечер, когда до прихода дядьки оставалась пара часов. Я заметалась по квартире, с остервенением запихивая вещи для ночевки в рюкзак.
«Хуй тебе, дядь Коль, а не мою сладкую писечку, — злобно думала я. — Переночую у подружки. А если у нее тоже дела государственной важности — пойду в гостиницу.»
В этот самый миг в замке забряцали ключи. Я исподволь выглянула в коридор и обалдела. В квартиру ввалился мой батя в обнимку с дядей Колей и его чемоданом. Они шумели, явно бухие и веселые. Будто во сне я взглянула на часы и вдруг осознала, что секундная стрелка не двигалась. Часы стояли.
Я дождалась, пока они пройдут на кухню и попыталась по-тихому выскользнуть из квартиры. Сердце дубасило об ребра, как поезд по рельсам. Я уже попала в зону поражения дядькиной харизмы, которая расползалась по квартире, будто радиация. Она делала мое тело непослушным. Я случайно задела полку с барахлом в прихожей, и двое на кухне обернулись на шум.
— Ого, какая фея у тебя выросла, дружище, — пробасил дядь Коля, обращаясь к моему бате и не сводя глаз с меня.
А потом они стали зазывать меня посидеть с ними за столом в приказном порядке. И все мои вялые отговорки пресекла жаркая тяжеленная рука дядь Коли, по-дружески закинутая на мое плечо.
Он быстро спаивал батю, а сам незаметно сливал в фикус на подоконнике одну стопку за другой. За окном давно густели сливовые сумерки. Вскоре мой родитель в шальном невменозе засобирался к соседке снизу, с которой периодически общался. Он выделил дядьке дальнюю комнату для ночлега, они без купюр обсудили дальнейшую судьбу этой милой, но неразборчивой женщины. Хлопнула дверь, батины шаги утихли на лестнице. Я тоже предприняла попытку улизнуть.
— Ты куда, малая? — негромко спросил дядька. Старое прозвище больно шваркнуло по нервам.
— Я сегодня у парня ночую, ты располагайся дядь Коль, — соврала я, судорожно наматывая шарф.
— Сбегаешь? — ухмыльнулся он, — да ты расслабься, что было, то было, не трону я тебя.
«Еще как тронешь!» — подумала я и ринулась в неравную схватку с запутанными шнурками зимних ботинок.
— Эй… — он присел на корточки рядом со мной и накрыл мою ладошку своей. Я отшатнулась и вскочила, готовая выбежать на мороз босиком.
— Идешь к своему парню? — спокойно уточнил он. — Понимаю. У меня ведь тоже есть дама сердца. Я всего-то и хотел поболтать с тобой десять минут, попрощаться. Улетаю я, малая.
Услышать это было несколько больнее, чем я ожидала.
— Дама сердца — это чудесно, — выдавила я. Голос у меня всегда звучит чуть по-детски, а тут и вовсе вышел из-под контроля.
«И чем, интересно, она лучше меня?» — пробежала идиотская ребяческая мысль.
— Пойдем. Чаю попьем, расскажешь спокойно, как у тебя дела. Ты же мне не чужая. А после сразу дуй к своему ненаглядному, — продолжал он, ловко разматывая мой шарф, пока я стояла в коридоре растрепанным полуодетым пугалом.
— Пойдем… — сдалась я.
На кухне я поставила чайник и полезла за коробкой Эрл Грея на верхнюю полку, когда он тихонько подошел сзади и невесомо обнял меня. Его запах одновременно возбуждающий и родной словно лезвием полоснул по рецепторам. Вспорол мешок с воспоминаниями, который я спрятала глубоко внутри, но так и не осмелилась выбросить.
— Отстань, д-дядь Коль, — заикаясь, прошептала я.
По телу моему разлилось непрошенное тепло. Я попыталась скинуть его руки, но выглядели эти действия не вполне убедительно. Меня шарашило электричеством так, что трудно было дышать. Дядя Коля уже целовал мою шею, колол ее бородой и шарил горячими ладонями под майкой. Едва-едва задевал окаменевшие сосочки. Я дернулась и попыталась высвободиться, но его легчайшее объятие тут же превратилось в боевой захват.
— Куу-уда? — протянул он с деланным недоумением, — я с тобой только начал разговор.
— К парню своему! — зашипела я в бессильной злости. — У меня парень есть, к твоему сведению, так что пусти меня!
Забилась в его медвежьих объятиях. Какое там! Мои дерганья только его забавляли. Он продолжал покусывать мою шею и задирать майку все выше.
— А этот парень, — наконец удостоил вниманием мои слова дядь Коля, — он так же сильно тебя заводит, как твой дядька?
Я стала царапаться и кусаться, пытаясь вылезти из тисков, но он сграбастал меня и прижал к себе еще крепче. Так крепко, что я не могла пошевелиться. Когда я оказалась полностью обездвижена его железными ручищами, мне осталось только отбиваться словесно:
— Ты меня не заводишь! Ни капельки! — пропищала я, стиснутая со всех сторон. — Ты стремный и злой мужик!
— Да ну? — наигранно изумился он. — Хочешь сказать, ты совсем не намокла? Тогда тебе нечего бояться небольшой проверки! Если ты не мокренькая, я сразу же тебя отпущу!
— Отъебись, дядь Коль, я тебя ненавижу! — я стала пуще прежнего вырываться, когда он попытался запустить руку мне в трусики. Я кричала, брыкалась, но ему ничего не стоило зажать мне рот и продолжить свою проверку второй рукой.
Этот бой с медведем отнял все мои силы. Не с первой попытки, но ему все же удалось сорвать застежку на моих джинсах и пролезть ладонью между ног.
Вскоре он нежил меня своими …