шлюхой?
— Все зависит только от тебя, Ари. Мы уже зарабатываем много денег. Я не сомневаюсь, что в конечном итоге мы заставим Робинсона подписать с нами контракт — возможно, не на ту сумму, что я надеюсь, но на такую, что сможем получить хорошую прибыль. Просто я видел, как он смотрел на тебя во время наших встреч. Как толстый ребенок, видящий последний пончик с желе на тарелке. Если ты дашь ему понять, что тебе может быть интересно, он подумает, что в одно и то же время наступили его день рождения и Рождество.
Я молчала несколько минут, думая об этом. Джереми Робинсон был высоким красивым парнем лет под тридцать, и был, конечно, мужчиной, с которым я бы встречалась, если бы встретила его при других обстоятельствах. Он был холост. И он был в состоянии принести нам много денег.
Я затащила Чарли в душ, затем вернулась в кровать и снова трахнула его. Когда мы закончили, я спросила:
— Как именно это будет работать?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, скажем, я пойду и трахну Джереми Робинсона, чтобы получить от него контракт. Что в этом для меня, кроме того удовольствия, что я получу, пока этим занимаюсь?
Чарли на минуту задумался.
— Что ж, наши топ-менеджеры по продажам обычно получают восемь процентов комиссионных за первый миллион долларов по сделке плюс два процента от всего что сверху. Контракт Робинсона, вероятно, будет стоить десять-двенадцать миллионов долларов, так что, ты увидишь чек примерно на двести восемьдесят тысяч долларов.
— Но ты только что сказал, что мы все равно заключим с ним контракт. Ты заплатишь мне всю комиссию?
Чарли улыбнулся мне и лизнул сосок, заставив меня вздрогнуть.
— Конечно. Во-первых, это сэкономит нам пару дней торгов, и мы, вероятно, получим лучшую цену. А во-вторых, меня возбуждает мысль о том, как он тебя трахнет. Но ты должна пообещать сразу прийти в мою постель, как только высосешь из него все.
Так что, Джереми Робинсон сделал из меня настоящую шлюху. Почему-то в моей голове гребаный Чарли не считался — я имею в виду, я и так уже работала на него. Секс с ним был тем, что нам обоим нравилось, но мы оба знали, что он платит мне не за это.
А с Джереми я трахалась из-за денег — или, скорее, из-за той части бизнеса, который он перевел нашей компании. Что, в свою очередь, означало комиссию, которую мне заплатил Чарли. Джереми был жадным и энергичным. Он не отлипал от меня, с того момента как я вошла в его гостиничный номер, и мы занимались этим полночи. Ему нравилось, когда его отсасывают, а мне нравилось кататься на нем, и мы сделали много и того, и другого.
А когда на следующий день рано утром я выскользнула из комнаты Джереми и легла в постель с Чарли, я была почти слишком уставшей, чтобы наслаждаться своим триумфом. Я действительно сказала «почти» — мне всегда нравилось много секса, а Чарли был так возбужден, спуская в меня вторым (или четвертым), что его восторженный секс привел меня к одному из моих лучших оргазмов.
После Джереми Робинсона их было еще несколько — не чаще, чем три-четыре раза в год, и никогда никого, кроме важных клиентов. Чарли это устраивало. На самом деле, это его заводило, а я находила невероятно захватывающей мысль о том, что мужчины так сильно хотят меня трахнуть, что готовы отдать нашей компании свой бизнес.
Естественно, я была осторожна. Для начала — я была на таблетках. И я заставляла мужчин пользоваться презервативами (всех, кроме Чарли — он категорически отказался). Мы с Чарли регулярно сдавали анализы, чтобы убедиться, что здоровы.
Вскоре мы с Чарли разработали систему моих комиссионных: часть я брала наличными, а большую часть — акциями компании. Это было сверх моей очень хорошей зарплаты, так что, я была на пути к созданию крупного денежного фонда на черный день.
А потом в мою жизнь вошел Бобби. Мы встретились в модном ресторане, когда я столкнулась с официантом, вылившим полбутылки дорогого красного вина на весь костюм Бобби! Я невероятно извинялась, и прежде, чем мы разошлись, Бобби вытащил из меня мой номер телефона.
Я полагала, что наши отношения будут во многом похожи на те, что были у меня в прошлом: какое-то время страстные, а потом он устанет от моего рабочего графика и моих частых командировок, и мы попрощаемся. Но с Бобби все было несколько иначе.
Во-первых, я обнаружила, что испытываю к нему большую привязанность. Он был умен и забавен, как и многие другие мужчины, с которыми я встречалась. Но Бобби был также милым, внимательным и прекрасным слушателем. Моя чрезвычайно загруженная работа его не пугала, она его интересовала. Ему нравилось слышать о Чарли, компании и моей работе (хотя, разумеется, я ни слова не говорила о сексе). Когда мне приходилось уезжать, он был терпеливым и ласковым; он устраивал так, чтобы в моем гостиничном номере появлялись цветы вместе с милыми любовными записками. Он скучал по мне, но никогда не пытался заставить меня чувствовать себя виноватой из-за моих командировок. Вместо этого он забирал меня в аэропорту, провозил в свою квартиру и готовил мне восхитительный ужин.
И секс с Бобби был самым лучшим из того, что у меня когда-либо было. Я всегда была девушкой, которой нравилось все жесткое и быстрое — интенсивное и энергичное, и, если возможно, то часто. Бобби мог сделать это таким образом, и он трахал меня так сильно, как я хотела, если я его просила. Но его нежная сторона проявлялась и в постели: он любил просто обнимать меня и ласкать, целовать мои волосы и гладить мою грудь, дразнить меня своими пальцами и губами, пока я не начинала дрожать от желания. Никто никогда раньше не заставлял меня чувствовать себя в постели такой любимой — я думаю, потому, что раньше меня никто по-настоящему и не любил.
Через четыре месяца я поняла, что влюблена, и это напугало меня до смерти. Я не собиралась отказываться от своей карьеры, и была уверен, что Бобби потребует, чтобы я уволилась. Но он меня удивил. Пару месяцев спустя он взял меня в поход, и на вершине горы при ярком солнечном свете опустился на одно колено, вытащил кольцо и попросил меня выйти за него замуж.
А потом, когда мы «поговорили», он снова меня удивил. Я очень ясно дала понять, что сохраню свою работу — что я люблю свою работу, и что у меня хорошо получается, и у меня нет намерения бросать ее или даже меньше разъезжать.
— Я знаю это, Ари, — сказал он. — Твоя работа сейчас номер один в вашей жизни. Я просто надеюсь, что ты позволишь мне быть номером два. И что когда-нибудь — не спеша — мы найдем способ завести детей.
Тогда и я его удивила. Я бросилась в его объятия и сказала:
— Да, Бобби, да, я выйду за тебя замуж, — и заплакала…
Наша семейная жизнь была счастливой, даже радостной. В отличие от многих пар, мы каким-то образом нашли способ сохранить ту искру, что была у нас, когда мы встречались. Я думаю, что ее частью было мои командировки. Находясь вдали друг от друга по десять-двенадцать дней в месяц, мы очень дорожили временем, проведенным вместе. Каждое воссоединение означало романтический вечер вместе и энергичное воссоединение в спальне. И наше время вместе всегда казалось слишком драгоценным, чтобы тратить его на споры, поэтому мы почти никогда не ссорились. Подводя итог: я чувствовала себя самой счастливой женщиной на земле.
А как же мой блуд? На мой взгляд, все было просто: мой развлекательный секс с Чарли и мои случайные кувыркания с клиентами компании были частью моей работы. Я ясно дала понять Бобби, что не брошу работу, и он согласился. Так что, для меня то, что я делала, никогда не было похоже на измену (или, по крайней мере, не сильно). Это было частью моей работы, и, разумеется, я оставляла все это в офисе. Когда же я была дома с Бобби, я была полностью его, и мысли о Чарли или других мужчинах, которых я трахала, даже не приходили мне в голову.
Чувствовала ли я себя виноватой? Думала ли я, что заключила …