— Почему?
— Потому, что он испытывает давление тридцати двух остальных…
— Нет, мсье, это не так.
— Последний, — сказала, кудахтая, какая-то перезрелая дама, — потому, что он совокупляет всех остальных, а его никто…
— Мне очень жаль, мадам, но вы ничего не понимаете. Вы получаете за ответ ноль.
— Тогда семнадцатый, — рискнул кто-то другой. — Это наилучшее место, потому что в этом случае давление одинаково с обеих сторон.
— Тоже ноль, месье. У вас нет воображения. Ну, хорошо. Я вам скажу ответ: лучшее место у второго!
И поскольку аудитория, не поняв, замерла, разинув рты (не вынимая, однако рук из-под юбок и штанов), человек с моноклем объяснил с ученым видом:
— И вот почему: второй ебет, его самого ебут, и у него еще остаются свободными руки, чтобы дрочить член у первого!
Весь стол повалился со смеху. Я думаю, что только мне и Иоланде эта шутка не пришлась по вкусу.
Марио, певец с «медовым голосом», использовал свой «вокальный орган», чтобы спеть сальную песню, в то время, как мне он предоставил другой свой орган, который я мяла под скатертью, подражая остальным.
После аплодисментов хозяйка встала и попросила тишины. Ей пришлось несколько раз кашлянуть в кулак, прежде чем ее стали слушать.
— Друзья! Дорогие друзья! Я предлагаю теперь вам пройти в большой салон, где к вашим услугам будет шампанское, виски и сколько угодно фирменного коктейля, как это принято в «Светлой луне».
Все стали, не без сожаления, приводя себя в порядок и направляясь в салон, где должно было «кое-что произойти»…
Глава VIII
Все сборище в большом беспорядке направилось в большой салон. Лишь один старый господин не последовал за всеми. Он оставался на своем месте за столом и топал ногами, как рассерженный мальчишка.
Марта, помогавшая Иоланде в организации развлечений, спросила у него:
— Эй, дедушка! Почему вы не идете? Мне кажется, вы очень рассержены. Старик бормотал, красный от гнева: — мой маленький десерт! Забыли мой маленький десерт! Я хочу мой маленький десерт!
Мне показался жалким и смешным этот старик, требующий конфет, в то время как другие думали о менее невинных удовольствиях. Я потихоньку спросила об этом у Иоланды.
— Это очень хороший клиент, — сказала она мне. — Он академик и несколько впал в детство, как ты могла заметить. У него, как бы это лучше сказать… Довольно необычные вкусы.
Иоллнда не сказала мне больше ничего, я не могла понять, что она подразумевает под «необычными вкусами». Я начала кое-что понимать, когда Иоланда сказала двум служанкам, очень живым и необычно легко одетым:
— Вы забыли о старике. Надо его удовлетворить. Вы готовы?
— Я не горю желанием, — ответила одна из них, маленькая развязная блондинка.
— Я не более, — сказала другая в свою очередь.
— Хорошо, мои малышки, придется вас заставить. Я же вам рекомендовала принять пилюли, когда старик звонил мне, что придет на наш вечер. О чем же вы думали?