На полу барака лежали несколько охапок соломы, на кото-рых сидели и лежали уже знакомые мне Букашка, Кисуля и Капелька с Граблей, и еще трое неизвестных мне самочек, в одном из которых я узнал того, кто постригал утром кусты. Когда последний из нас вошел в барак, Шарик запер за нами дверь.
Как только дверь закрылась, Рафаэлла тут же толкнул ме-ня.
— На колени, пизда!
Я поспешно принял позу наслаждения.
— А, новенькая пизда!- Из дальнего угла ко мне подошел рослый, высокий, плечистый и бритоголовый парень в коротком, чуть прикрывающем зад платье из мешковины — Как тебя зовут?
— Губка, госпожа.
— Грамотная, — с сожалением сказал парень.
— Их двоих привезли, Корова,- сказал Кисуля.- Одну, Бу-синку для себя Хозяин выбрал.
— Шарик говорит, та стерва Кисулю трахнула, кричала, что она — госпожа, а все остальные — рабы, — сказал Рафаэлла.
— Так и было,- подтвердил Букашка.- А мне сказала Шарику минет делать.
— А эта?- Корова кивнул на меня.
— А эта нормально, свое место знает.
— Все равно поучить надо, чтоб не забывалась,- подал го-лос Лодочка.
— Надо, — согласился Корова.- Покажите этой пизде, на каком она месте.
И на меня тут же обрушился град пинков, щипков и ударов.
— Не надо!- закричал я, закрывая голову руками.- Я все знаю, я — пизда, я ниже всех!
— Хватит, — сказал Корова.
— Не надо меня бить, — попросил я. — Я все, что хотите сделаю.
— Конечно, сделаешь, — подтвердил Корова,- куда ты, блядь, денешься. Для начала ты полижешь у меня.
— Слушаюсь, госпожа.
Мне пришлось сосать у Коровы, потом я сделал то же Рафа-элле, потом — Лодочке, потом — Кисуле, потом Рамке. Капелька с Граблей презрительно посмотрели на меня, но трогать не стали — уединились, насколько это было возможно, в дальнем углу и очень скоро оттуда стали доноситься вполне недвусмысленные охи и вздохи.
Наконец, меня оставили в покое. Я встал с колен, подгреб к стенке солому и прилег. Через некоторое время рядом со мной пристроился тот самый паренек из сада, с длинными рыжими во-лосами.
— Не бойся, — он погладил меня по руке, — они скоро перестанут тебя трогать. Так со всеми новенькими делают.
— Да, госпожа, — я вздохнул.
— Меня зовут Липа. Я всегда был самочкой. А Корова раньше была самцом.