Галчонок порывисто дышала подо мной, и видимо, она так же возбуждалась этим бесстыдным звуком…
— Слышишь? — спросил я, сладостно вдвигая член.
— Слы-ы-ы-шу…
— А с Виктором это было?
— Не помню-ю…
— Не стыдись… говори…
— Было…
— Стоя?
— Немного… а больше… когда лежа…
— Когда он употреблял тебя лежа?
— Да-а-а… ой, ой, — застонала она от слишком сильного трения головки о матку.
— Скажи, а с отчимом у тебя тоже было такое?
— Тоже…
— А у Виктора большие яйца?
— Ой, большие… ой-ой-ой-а-а-… — задергалась она, ощутив сильное вздрагивание члена.
— Скажи…, — начал я, но почувствовал, что все ее тело напряглось, натянулось, ее ручонки судорожно сжали мою шею, из ее ротика вырвалось прерывистое дыхание, переходившее во всхлипывающие звуки, вся она содрогнулась, изгибалась…
Несколько секунд я надавливал на ее матку, и когда она спустила, я выдернул член и с наслаждением, весь дрожа, облил ей животик.
Я вытер ее полотенцем, обнял и, усталые, но довольные, мы заснули на несколько часов… Поздно ночью я вновь оказался на своей девочке… Но на этот раз положил ее вниз животом, под который засунул подушку так, что ее задница оказалась приподнятой… Мысль совершить с ней противоестественный акт у меня тогда даже не возникала…
Я просто поместил член между ее приподнятыми ягодицами, немножко прижал его, лег грудью на спину Галчонка, поддерживэя себя на локтях и целуя ее головку… И продолжал расспрашивать ее.
— Ты говорила, что второй раз Виктор употребил тебя лежа… где это было?
— Тоже там, в парке… Поздно ночью.
— И сразу легли?
— Нет… немного тыкались стоя.
— А потом?
А потом он вынул, обошел кусты и сказал: «Никого нет, давай ляжем». Я говорю. «Давай». И легли… и зачали…