Он скоро заснул, доверившись материнским словам и ласке. Забыв о сне, Лиандри гладила его безмятежное лицо, снова и снова начинала целовать, целовать не только как сына, но как мужчину, каким он скоро станет и который уже сейчас принадлежит только ей.
— Да, — прошептала женщина, благодарная чужакам за то, что они так неожиданно появились, и теперь её сын снова с ней, а ведь недавно она так переживала, что Небри стал отдаляться от неё и замыкаться в себе, — ты мой… никому тебя не отдам, никому…
В обычные дни Лиандри не отказывала себе в удовольствии поваляться утром в постели, и не редкостью было, когда сын приносил ей в комнату завтрак. Но на следующее утро она поднялась чуть позже солнца – не смотря на короткий сон, она была охвачена странным воодушевлением, хотелось сделать что-нибудь хорошее для всего мира. Ну, или для Небри, по важности на голову превосходившего весь остальной мир. И для нежданных гостей. Лиандри больше не боялась, наоборот, чувствовала особенную благодарность за их появление.
Она только развела очаг на кухне, когда раздался тихий, уютный скрип ступенек, и к ней спустился, отчаянно зевая, Коби. Они познакомились вчера за ужином, тогда же выяснилось, что его мать действительно блондинка Карина, а рыжая Регинлейв – рабыня, хранящая преданность людям, от которых она не видела ничего, кроме добра.
— Д-доброе утро, — поспешно выпалила Лиандри.
— Доброе утро, — ответил мальчик и яростно зачесался.
— Что ты делаешь? – строго спросила женщина.
Коби посмотрел на неё глазами побитой собаки.
— Чешется…
— Значит, заживает. Ещё раз увижу – накажу! – безжалостно ответила хозяйка.
Он тяжело вздохнул, но на этом муки юного страдальца не закончились.
— Не смотря на вчерашние… ммм… разногласия, я не выпущу вас из своего дома, пока не буду уверена, что с тобой всё в порядке, — пригрозила Лиандри, — но всё же попроси своих спутниц быть тише… Они моего сына напугали.
Коби выглядел так, словно предложи ему кто юркнуть под землю, спасаясь от жгучего стыда, он бы с радостью воспользовался этим предложением. Мальчик густо покраснел и порывисто поклонился растерявшейся эльфийке в пояс. Хотя она принадлежала далеко не бедной семье, никто до сих пор не кланялся ей так низко.
— Это… моя вина, — торопливо сказал Коби, — мама предупреждала меня, а я… — он тоскливо махнул рукой.
— В-всё в порядке, — окончательно растерявшись, ответила Лиандри. Она была уверена, что люди только рады воспользоваться их беспомощностью и собственной безнаказанностью, и была сильно удивлена, когда обнаружила, что настоящие люди совсем не похожи на тех кровожадных монстров, которыми их изображали эльфы. Ей вдруг захотелось прикоснуться к мальчику, обнять так крепко, как ночью она обнимала Небри. – Всё в порядке, — повторила хозяйка, — я не сержусь. Если вам нравится, я не против…
— Нет, — покачал головой Коби, — мы и так вломились в ваш дом без приглашения… напугали вас с сыном… Не хочу, чтобы от нас были ещё неприятности…
— Как ты верно заметил, это мой дом, — ответила Лиандри, — и здесь я распоряжаюсь. Я желаю, чтобы ты не ограничивал себя в удовольствии… Тем более, положительные эмоции способствуют скорейшему заживлению ран… Но ты куда-то шёл?
— Хотел умыться, — бодро ответил мальчик, — вчера я видел возле дома ручей…
— Хорошо, иди, — смилостивилась эльфийка, — когда вернёшься, разбуди своих сонь. Завтрак скоро будет готов.
Из кухонного окна она видела, как Коби опустился на колени в плачущую росой траву и стал зачерпывать пригоршни холодной, вкусной воды. Самые простые движения давались ему ещё с трудом из-за странных ран, причину появления которых Лиандри так и не узнала. Она пыталась осторожно расспросить Карину, но Регинлейв не дала той рта раскрыть, грубо заявив, что «мальчика комары покусали». Женщине следовало бы оскорбиться на рыжую, но она быстро смекнула, что та больше, чем на кого либо, гневается на себя саму, раз не смогла защитить юного хозяина.
Лиандри попыталась сосредоточиться на готовке, но не отрывала глаз от Коби. «Почему? Что со мной? Неужели потому, что во мне так долго не было мужчины, я готова наброситься на мальчика, мало того что почти одного возраста с сыном, так ещё и человека? Или потому, что он похож на другого человеческого мальчика, который спас нас с Небри в тот день, когда произошёл Катаклизм? – женщина судорожно, до боли в пальцах вцепилась в край стола. – Неужели? Неужели это его сын? Значит, тот мальчик спасся? Может, он и в самом деле дождался свою мать, как хотел? Великая Матерь… я должна роптать и сетовать, зачем Ты послала мне этих людей, но я хочу поблагодарить тебя за это. Если Коби действительно ЕГО сын, значит, я смогу отблагодарить ЕГО хотя бы так, заботой о мальчике…»
Насилу дождавшись его возвращения, Лиандри затащила Коби обратно на кухню и, страшно волнуясь и даже не пытаясь этого скрыть, спросила:
— Где вы живёте?
— В Асколане, — ответил удивлённо мальчик.
Сердце, словно с трамплина, ухнуло в бездонную пропасть.
— Но… Асколана же была разрушена!
— Её восстановили. Да и не весь город погиб. Центр, например, остался нетронутым, только северные и западные окраины сильно пострадали.
— С-скажи, твой отец был когда-нибудь там?
— Я не знаю, — страшно разочаровав эльфийку, ответил Коби, — я не знаю, кто мой отец.
— В-вот оно что, — Лиандри нашла в себе силы улыбнуться, — ну ладно, солнышко, ступай, буди своих лежебок.
Она тоже вернулась в свою спальню. Небри ещё посапывал, зарывшись лицом в её подушку, и женщина заколебалась, не решаясь будить сына – таким милым и безмятежным он выглядел. Тихо наклонившись, Лиандри нежно поцеловала мальчика в губы.
— Сынок, — позвала она, — пора вставать.
Не смотря на протесты хозяйки, люди не желали просто пользоваться её внезапно проснувшимся гостеприимством и, как могли, помогали. Даже Коби. Но больше всего пользы принесла Регинлейв: она быстро и ловко справлялась с работой, слишком тяжёлой для Лиандри, предназначенной скорее для мужчин, чем для нежных женщин. Забравшись на крышу, она устранила небольшую течь, со временем грозившую превратиться в большую дыру. Собрала в окрестностях хворост на месяц. В это время Лиандри делилась с Кариной рецептами эльфийской кухни, а Коби и Небри, уже успевшие подружиться, вместе собирали поспевшую аронию.
Хозяйка знакомила гостью с рецептом фруктового пирога, когда неожиданно спросила:
— С кем вы сражались?
Карина вздрогнула.
— Мы не…
— Ты сама видела, я на кое-что способна. А ещё я могу увидеть, кто совсем недавно проливал кровь. У Коби руки буквально по локоть в крови. Кто это был?
— «Белый аметист», — тяжело вздохнув, ответила женщина, — слышала про эту банду?
— Нет.
— Вам с сыном очень повезло не встретиться с ними, ведь их логово располагалось всего в полудне пути отсюда. Это были эльфы, заявлявшие, будто бы они сражаются за свободу своего народа против нас, людей. На самом деле они жили грабежами собственных сородичей, едва оправившихся после Катаклизма, брали всё, что хотели, а если кто-то восставал, объявляли того пособниками людей и убивали.
— И вы втроём… убили их?
— Мы застали разбойников врасплох, — мать Коби вытянула руку, и на её ладони загорелся голубоватый огонёк, — я ведь тоже кое-что умею… Те раны, что ты видела, это не от оружия ублюдков, а расплата за наследие предков. Они скоро заживут… в отличие от памяти. Я не хотела брать Коби с собой, честно! Но он и слушать ничего не стал. Ещё и пригрозил, что на целый год отдаст меня в общинное рабство, — Карина громко всхлипнула, — хотя теперь я думаю, что лучше бы настояла на своём…
— Прости, — понурилась Лиандри и робко тронула женщину за руку. – Я не хочу тебя ни в чём винить, тем более, если то, что ты рассказала, правда, значит я в неоплатном долгу перед вами. Страшно подумать, что было бы, узнай они о нас! И прошу, не сердись за вчерашнее… Я… я многое слышала о вас, людях, и испугалась… не за себя, за сына…
Карина спокойно улыбнулась.
— Я не сержусь, — ответила она, — ты же столько для нас сделала. Спасибо тебе…
Больше не было сказано ни слова. Шатенка шагнула к эльфийке и ласково, даже бережно поцеловала её. Губы Лиандри немедленно раскрылись в ответном поцелуе, и стало ясно, как сильно ей этого не хватало, как сильно она истосковалась по простой ласке. Но в тот момент, когда их рты жадно пожирали друг друга, а языки устроили яростную дуэль, женское сознание распахнулось, вбирая в себя образы, краткие, точно вспышки молнии, но вместившие целую жизнь.
Лиандри увидела просторный, добротно сколоченный помост, украшенный прихотливой резьбой, – гордость торгового дома Асколаны. Торги рабами были в самом разгаре, шёл следующий лот, и эльфийка не удивилась, увидев обнажённую Карину, весь наряд которой состоял из кожаной уздечки и изящного эльфийского ошейника. Расхваливая достоинства рабыни, торговец – гном – заставлял её нагибаться и раздвигать пышные, золотисто-розовые ягодицы и демонстрировать покупателям раскрытые, жаждущие ласки отверстия. Зеваки здорово позабавились, когда гном, чтобы показать силу и выносливость рабыни, уселся на неё верхом и заставил прокатить его по помосту. Женщина безропотно выполняла все приказы, даже спустилась к покупателям, чтобы те могли помять её спелое тело, но всё время не спускала безумных глаз с сына, стоявшего в первом ряду и спокойно следившего за торгами. «Я всё поняла! — кричала Карина мальчику взглядом. – Пожалуйста, выкупи меня! Я всегда стану слушаться тебя, клянусь! Прошу, не отдавай меня им!..»
Лиандри была уверена, что за женщину начнётся ожесточённый спор, и ошиблась. Никто не давал за Карину больше пятнадцати сарантов. Борьба развернулась только когда Коби сжалился над матерью и дал за неё сразу пятьсот цагиров. Торг было подхватил молодой негр в белом костюме, но быстро сдался, когда мальчик назвал сумму в десять тысяч. Но чтобы никто не подумал, будто бы он пришёл на торг только ради матери, Коби приобрёл ещё и следовавших за ней двух испуганных мальчиков-эльфов, стройных, по-девичьи округлых, чья гладкая кожа имела цвет индиго, а волосы были подобны чистейшей платине…
Карина вздрогнула и отстранилась.