и поднял руки.
— Может быть.
— Разве ты не говорил, что это место принадлежит твоему кузену?
— Он — дальний родственник, — пожал он плечами и широко улыбнулся. — Кроме того, в новом клубе есть танцы.
Когда он остановил свою машину на стоянке, и я вылез из нее, то искоса взглянул на него.
— Клуб сальсы? Разве это не кубинский танец?
— Это место заполнено очень горячими цыпочками в очень маленькой одежде. Я бы пришел сюда, даже если бы это был клуб вальса. — Он покосился на меня. — Ты ведь умеешь танцевать, не так ли?
— Да. Я умею танцевать польку. И вальс.
Шок на его лице был бесценным.
— Что, без шуток?
— Да. Но также я могу танцевать танго, фокстрот, сальсу, джайв и еще дюжину других стилей. Мы с Бет ходили в танцевальные клубы, как будто это была религия.
— Слава богу. Я думал, нас опять выбросят.
Я рассмеялся.
— Я куплю тебе первое пиво. Местное.
— Да, я знаю, я видел твою зарплату.
Там было абсолютное столпотворение. В клубе было как минимум два огромных девичника и три вечеринки по поводу окончательного развода, в результате чего соотношение женщин и мужчин составляло более двух к одному, и большинство женщин уже находились в стадии «не чувствую боли» еще до того, как мы оказались там.
Меня вытащили на пол две разведенки, свидетельница, три подружки невесты и одна мать пьяная невесты, утащившая меня так быстро, что я даже не успел допить.
Наконец, мне удалось сесть, наблюдая, как ненасытная мать невесты утаскивает на пол Мигеля.
Держа в руке свой Модело Эспесияль, я оглядел забитый танцпол. Больше оголенного тела, чем в нудистской колонии.
Я остановил свой взгляд на том, что бы Леонард назвал «особенно полным и приятным на ощупь», одетым в обтягивающие джинсы. Женщина, по-видимому, с кем-то разговаривала за столом, и сильно согнулась, опираясь на локти, так, чтобы слышать собеседника в этом столпотворении.
Каждый раз, когда она двигалась, я чувствовал, как мое сердце — среди прочего — двигается вместе с ней. Блин, там была отличная задница.
Я все еще был очарован, когда в стол врезался Мигель и сел рядом со мной.
— Ты бы мог предупредить меня, засранец.
— Да, она была активной.
— Эта пума была суперактивной! Она расстегнула мою молнию. Она упомянула, что была в разводе шесть раз. — Он остановился и проследил за моим взглядом. — Черт. Это нормально… — Он замолчал, когда женщина выпрямилась и посмотрела прямо на нас.
Глаза Розы сузились, и она двинулась прямо на нас. Мигель посмотрел на меня и беспомощно поднял руки.
— Эй, подруга, я только что приехал.
Он позаботился о том, чтобы сказать это достаточно громко, дабы Роза могла его услышать, идя к нам.
Должно быть, так оно и было, поскольку она подошла ко мне, игнорируя Мигеля.
— Как думаешь, на что ты смотришь, гребаный извращенец?
Я, наверное, собирался извиниться. Наверное. Но едва я открыл рот, хихикающая женщина в игрушечной фате для новобрачных, которую тащила ее свидетельница, наполовину упала на стол. Я решил, что это именно ее сивдетельница из-за блестящего розового пояса с надписью «Свидетельница». Здесь не тратят время на высшее образование.
Свидетельница схватила меня за руку и потянула.
— Ей нужно станцевать еще с пятью парнями!
Меня подняли на ноги, и я беспомощным жестом показал Розе: «Я вернусь».
Невеста была не так пьяна, как ее подружка, и явно чувствовала себя немного неуютно в игре, а я старался быть джентльменом.
На самом деле я не вернулся к столу в течение еще трех танцев, по очереди перехваченный другой невестой, другой свидетельницей и тем, что оказалось очень красивым трансом, спасшим меня от очередного раунда защиты от пумы. По крайней мере, танец с трансом не был похож на танцы с озабоченным осьминогом.
Я пытался пробиться обратно к столу, не попав в лапы пьяной и распускающей руки матери невесты, когда чья-то рука схватила мою руку, поэтому я устало отступил на танцпол.
— Ты когда-нибудь собирался возвратиться к своему столу? — сердито посмотрела на меня Роза, когда мы начали танец, но меня это не особо беспокоило, и по какой-то причине она не казалась такой уж рассерженной, как несколько минут назад.
— Я пробовал, у меня же там стояло холодное пиво, но сейчас оно, наверное, уже теплое.
— Нет, я его выпила. Я ждала, что ты вернешься и извинишься.
Любое желание извиняться исчезло.
— Чушь собачья. Если бы ты не хотела, чтобы все смотрели на твою задницу, ты бы не стала надевать такие обтягивающие джинсы. И ты, черт возьми, знала, что хвасталась, наклонившись таким образом.
Губы Розы сжались в тонкую линию, а глаза сузились.
— Это было не для тебя, извращенец.
Я пожал плечами:
— Я нигде не увидел знака «зарезервировано» и ты была довольно близко.
Я ожидал, что она взорвется, но она поджала губы и покачала головой, слегка усмехнувшись.
— Мигель говорит, что ты не такой засранец, как я думала. Он сказал, что это все его вина.
— На самом деле меня не связывали и не заставляли пить. — Я сделал паузу, пытаясь вспомнить. — По крайней мере, мне не кажется, что они так сделали, но он мог не изрисовывать меня и бросать голым.
Она улыбнулась.
— На самом деле я не ожидала, что ты вернешься и очистишь рвоту.
— Я бы хотел, чтобы ты мне это сказала. Таскать ведра с похмелья было ужасно.
В общем, это был приятный танец с очень горячей женщиной, и когда песня закончилась, я подумал, что у нас, возможно, появилось приличное перемирие, по крайней мере, сейчас. Я смотрел, как она вернулась к своему столу. Вид точно не стал хуже. Она оглянулась на меня, вероятно, чтобы убедиться, что я смотрю. Затем слегка покачала головой, чуть улыбнулась и произнесла в мою сторону губами:
— Извращенец.
Я подмигнул в ответ, и она закатила глаза, прежде чем сесть за свой столик.
Мигель осмотрел меня на предмет травм.
— Похоже, ты ушел живым.
— Она — твоя двоюродная сестра?
— Да. Она — моя троюродная сестра.
— Что ж, спасибо, что замолвил за меня словечко.
— Я вроде как в долгу перед тобой, чувак.
Я должен был над этим посмеяться.
— Ты вроде как в долгу, засранец.
***
Мне удалось прожить целую неделю без какого-либо хаоса. Возможно, это был для меня новый рекорд, по крайней мере, в последнее время.
Один звонок моему заказчику, шесть твердых рабочих дней и никакого похмелья два воскресенья подряд. Идея «без похмелья» была на удивление приятной, и я подумал, может быть, попытаться делать это почаще?
Для меня это было квалифицировано почти как «жизнь стала хорошей».
Так что, конечно, это не могло продолжаться.
Мы закончили поле раньше, но не настолько рано, чтобы добраться до следующего блока полей, поэтому для разнообразия возвращались до заката.
— Привет, Хосе. Разве это не твой офицер по условно-досрочному освобождению? Вон там, в том ресторане. С блондинкой.
— Да, это он… — И тут я застыл, не веря своим глазам.
— Что? — Мигель отъехал от светофора и направился к выезду.
— Какого хрена? Это — моя бывшая жена. — Я откинулся на сиденье, чтобы получше рассмотреть. Блузка Бет была чересчур расстегнута для дружеского обеда. — Какого хрена она делает с этим засранцем?
Мигель взглянул на меня, затем на секунду вернулся к проталкиванию автобуса через пробку.
— Оставайся на линии.
Он остановился и что-то закричал на резком испанском в заднюю часть автобуса, а бородатый парень встал и двинулся вперед.
Мигель открыл дверь, и я начал вставать.
— Нет, чувак, ты будешь говорить здесь.
— Иисус, мне нужно узнать, что, черт возьми, происходит.
Он ухмыльнулся.
— Совершенно верно, но ты все равно произносишь имя неправильно. Это — Хесус, и он знает, как выглядит твое должностное …