ее реакцию.
— Да, у нас было пять хороших лет, но все закончилось. Не о чем говорить. У нас нет детей, а этот дом принадлежит моим родителям. Мы оба зарабатываем примерно равную сумму денег, так что, не нужно даже пытаться говорить об алиментах. Я провел последние два дня, скрывая наши деньги. Думаю, это справедливо, поскольку я за все время вместе не потратил ни хрена, а ты потратила свою долю на одежду, эту яркую машину и свои поездки на выходные с Бев. Я закрыл счета и кредитные карты, незадолго до того как вернуться домой. Полагаю, ты можешь пойти к адвокату, но это обойдется тебе дороже, чем то, что можно вернуть. На твоем месте я бы лечил как полезный опыт для твоих следующих отношений. И последнее, Соня. — Дэйв сделал эффектную паузу. — Отвали.
Соня снова полностью запуталась. Она не сделала ничего, чтобы оправдать такую реакцию. Если только… Упоминание Дейва о других поездках подразумевает, что он думал, что она бывала в подобных поездках раньше. Все предыдущие были либо настоящими праздными выходными, либо ее прикрытием проделки Бев. Это вызвало у нее облегчение.
— О, боже! Ты что же, думаешь, я уже тебе изменила? Ну, так я этого не делала. Это должен был быть первый раз. Единственный раз. Да, Бев целую вечность уговаривала меня присоединиться к ней в одной из наших поездок, но я никогда этого не делала. В конце концов, она соблазнила меня и спланировала Пола, одного из своих любовников, и да, очевидно, у него действительно большой член и…
— Неважно, впервые это или нет, Соня. За последние два дня ты зарекомендовала себя такой непревзойденной актрисой и лгуньей, что я никогда тебе не поверю, так или иначе. Такое происходит, когда тебя ловят на лжи. Ты теряешь доверие человека. Но это не имеет значения. Ты намеревалась сделать меня рогоносцем, ты признаешь это, и это — конец. Теперь ради всех тех случаев, когда мы говорили друг друг слова любви за последние пять лет, давай просто расстанемся, Соня.
Если бы Дэйв в этот момент разглагольствовал и бредил, Соня чувствовала бы себя лучше, у нее была бы некоторая надежда, что он просто выплевывает свою желчь. Холодный, бесстрастный тон его голоса смутил и напугал ее. Она посмотрела ему в лицо, опять в глаза и пожалела, что сделала это. По-прежнему бесстрастное лицо, но теперь глаза блестят, как обсидиан. Без любви, жалости или даже признания того, что они смотрели хоть на что-то, но не на то, что противно взгляду.
— Но, Дэйв, ты должен мне поверить. К… как ты можешь быть таким бесстрастным по этому поводу? Ты не можешь отказаться от любви ко мне, вот так вот просто.
По-прежнему бесстрастным голосом Дэйв ответил:
— Еще два дня назад я был бы полностью согласен с тобой. Теперь я намного мудрее.
Голос Дэйва становился все громче и громче на протяжении этих двух предложений. Наконец, его лицо начало выражать гнев.
— В среду я прихожу с работы на несколько минут раньше, с цветами для тебя, могу добавить, и припарковываюсь на лужайке перед домом, чтобы помыть внедорожник. Я захожу через черный ход, намереваясь удивить тебя цветами, и что происходит? Я слышу, как ты разговариваешь по гребаному телефону с гребаной Бев, вот что происходит. И что я слышу?
— Ты смеялась, думая солгать мне, чтобы иметь возможность ускользнуть в эти выходные и трахнуться с большим членом Пола. Ты хихикала, собираясь занять меня, чтобы у меня не было времени подумать о том, где ты или что ты задумала.
— Но, Дэйв, ты же знаешь, я всегда хихикаю, когда нервничаю, я…
— Ты, смеясь, вонзила мне нож в спину. Это почти мгновенно лишило меня всей любви. Зная, что я просто убью тебя, если продолжу идти на кухню, я снова ушел. С тех пор все это с моей стороны было игрой.
Дэйв замолчал, его грудь вздымалась, а глаза блестели от ненависти. Он боролся с желанием задушить незнакомку, которая обманула его, заставив подумать, что она его любит. Актрису, потратившую впустую более пяти лет его жизни.
В голове у Сони просто кружились мысли. Если бы она могла заставить Дэйва поверить, что никогда не делала ничего, кроме как планировала. Это действительно был первый раз, и она на самом деле хихикает, испытывая стресс. Ей нужно было его убедить. Пришло время ей завести ребенка. Все это было частью плана.
— Дэйв, я…
Дэйв возился со своим телефоном. Он нажал кнопку, затем поднес к ней телефон. Его лицо снова превратилось в бесстрастную маску. Из динамика телефона раздался голос, ее голос:
«Хахаха, я полагаю, это будет горячая мысль о том, как бедный старый наивный Дэйв красит детскую, в то время как я трахаюсь за его спиной, хахаха… можно сказать, вываливаю в перьях наше гнездо, пробуя прелести другого члена в его гнезде».
Даже со всеми ее рационализациями, всеми фильтрами и заблуждениями Соня признала этот крошечный отрывок чрезвычайно разрушительным. На мгновение она смогла представить, что почувствовал Дэйв, впервые услышав это. Работа, которая стояла перед ней — восстановление его доверия и любви — внезапно стала похожа на вид на вершину Эвереста из Базового лагеря.
В этот момент раздался звук клаксона. Приехала Бев. Оставаясь в машине, она надеялась избежать взгляда в глаза своему давнему другу. Другу, жену которого она соблазнила своим деградировавшим моральным взглядом на мир.
Соня услышала гудок и поняла, что он не прекратится, пока она не выйдет и не поговорит со своей лучшей подругой. Проблема была в том, что ее борьбу требовалось начинать прямо здесь и сейчас. Она смущалась дилеммой. Дэйв вывел ее из тупика.
— Думаю, для меня это ответ на мой вопрос.
— Какой вопрос, Дэйв?
— Когда час назад я разговаривал с Миком, он все еще не решил, уличить ли СВОЮ шлюху-жену перед ее отъездом или устроить ей засаду, пока ее не будет. Думаю, он решил сделать второе.
Соня посмотрела на телефон в руке мужа и вспомнила тот разговор с Бев в среду. Она была почти уверена, что Дэйву было достаточно сказанных ею слов, чтобы понять, что Бев — опытная шлюха, даже слушая разговор с одной стороны. У ее лучшей подруги большие неприятности. Она просто еще этого не знает.
Обернувшись, она выскочила из дома. Шел довольно сильный дождь, поэтому она вскочила на пассажирское сиденье.
— Он знает!
— Кто знает, что?
— Мик знает, что в эти выходные ты уезжаешь трахаться с Питером.
Не дав Соне время выйти, Бев рванула машину. Вскоре после этого Дэйв услышал на улице звук сжигаемых покрышек.
Эпилог
Не веря, что ему повезло так легко убрать ее из дома, Дэйв поставил чемодан Сони на крыльцо, написал Мику единственное слово «вход», затем взял свои инструменты и начал менять замки. Он свистел, работая, а почему бы и нет? Он уже выкрикивал свой гнев, плакал о своих сожалениях и изгнал зло из своей жизни.
Соня была слишком занята плачем и разглагольствованием на плече Бев, чтобы даже беспокоить его телефонными звонками, и это его устраивало.
Сменив все замки, он сел за свой компьютер, скопировал записанный на диктофон файл со своего телефона на свой ноутбук, прикрепил его к электронному письму под названием «Почему я развожусь с Соней» и отправил по его всем адресам из своей и их общей адресных книг. Он считал оправданным сначала поговорить с их общими друзьями, ее родственниками и коллегами по работе. Она была очень убедительной, когда смотрела ему в глаза и смело лгала ему в лицо. Людей требовалось предупредить, какая она злая и коварная сука. Он позвонил ее матери и объяснил это устно, так, чтобы электронное письмо не произвело большого шока, он думал, что он ей обязан.
К тому времени, когда Бев и протестующая похищенная Соня прибыли в ее дом, Мик уже поменял замки. Пока его теперь отчужденная жена стучалась и кричала, он завершал на своем компьютере банковские переводы. На всех счетах, к которым у Бев был доступ, теперь был нулевой баланс. Конечно, она в конечном итоге получит свою долю, но только после того, как найдет источник средств для оплаты адвоката.
Он сменил приложение, открыл адрес электронной почты Бев и прочитал письмо, полученное вчера. На первый взгляд оно было от Сони и намекало на тот факт, что все их тщательно продуманные планы на выходные вдали от брака были успешными, но если их мужья узнают об этом и возразят постфактум, тогда «с ними что-то надо будет делать».
На самом деле письмо было от Дэйва, использовавшего учетную запись Сони, но случайный наблюдатель никогда этого не узнает. Если Бев не уйдет из дома тихо, он всегда сможет пригрозить превратить электронное письмо в оружие в целях запретительного судебного приказа.
Когда стало очевидно, что битье Бев в ее старую входную дверь не дает ничего, кроме привлечения любопытства соседей, она вернулась к своей машине к ожидавшей ее Соне. Потребовалось всего пять минут, чтобы годы дружбы развалились навсегда. Соня обвинила Бев в том, что та уговорила ее на приключение на выходных. Бев обвинила Соню в том, что та была недостаточно осторожна, позволив мужу подслушать их разговор. Бев высадила свою бывшую подругу у ее старого дома и пронзительно завизжала:
— Сука!
Звонки Сони на телефон Дэйва остались без ответа, и она обнаружила, что ее ключи больше не подходят к замкам, когда попробовала их. Стыдясь, она пошла к матери, где ее встретили очень холодно.
В выходные Дэйв отказался отвечать на ее звонки, но в следующий понедельник вечером ответил на СМС. Если она придет в дом в два часа на следующий день, он велит своему соседу присмотреть за Соней, пока та соберет свои оставшиеся личные вещи.
Тем временем Соня рассудила, что, поскольку Дэйв был таким бесстрастным в пятницу, он не был так уж расстроен и, если как следует попресмыкаться, он мог бы однажды простить ее. Она знала, что он очень «управляемый» мужчина. Таким образом, ее план состоял в том, чтобы проникнуть в дом во вторник, приготовить ему потрясающую еду, а затем встретить его у двери, одетой для секса.
Во вторник их сосед впустил ее в дом и сказал, что вернется позже, чтобы проверить, что она планирует забрать. Соня бродила по дому, уже чувствуя себя чужой. Пахло краской, а дверь в детскую комнату была закрыта. Любопытствуя, Соня решила посмотреть, какой цвет в итоге выбрал Дэйв. Открыв дверь, она вошла, и кровь покинула ее лицо.
Соня поняла, что она перепутала видимые эмоции Дейва с теми, что он испытывал. Он использовал ту краску, что принесла она. Па всей стене сердитыми буквами были написано рефреном «шлюха», «шлюха», «украла пять лет», «сука» и «предательство».
Соня оперлась о дверной косяк, когда все это ударило по ней.
Она в ужасе посмотрела вниз — краска еще была влажной и оставила широкую полосу на ее руке. Она отскочила от двери, дрожа, чувствуя себя так, словно ее заклеймили. Заклеймили ужасными словами, кричащими ей со стен.
Впервые Соня увидела свои действия такими, какими они были: ущерб и боль, которые она причинила и своему мужу, и себе. Закричав от сочувствия к мужу и к собственной потере, Соня Браун, урожденная Трэвис, собрала свои вещи и с чувством страха перед болью и унижением в последний раз покинула свой дом.