Утро началось с жуткой ссоры. Камнем преткновения стала манная каша, собственноручно, пусть и не слишком удачно (но ведь главное — внимание, верно?) сваренная мной для злосчастной жертвы нацыги (пришлось встать пораньше, чтобы успеть чуть восстановить растянутую Валом задницу), да наложенное на напарника накануне заклинание восстановления. В суматохе, я вплела в вербальную формулу регенерации опейрон щедро разлитой по полу крови который активировал усиленное крововосстановление у цели заклинания. Всё замечательно но, похоже, я дополнила его и опейроном спермы или со своего тела или так-же разбрызганной по полу.
В итоге в яйцах Вала скопилась чуть ли не месячная порция спермы, а если учесть, что кончить тролль вчера так и не успел, то можно представить всю глубину его страданий на утро. Немного смягчило ситуацию то, что наёмник провёл почти весь остаток ночи без сознания, но когда пришел в себя, то озадачился таким дивным феноменом. Пришлось каяться и просить прощения. Вал страдальчески прикрыл глаза, явно вопрошая у богов причины засылания ему в компанию столь бестолкового существа и даже женщины.
Далее наступила очередь манной каши. Тролль удивленно понюхал это диетическое яство и осторожно поинтересовался, уверена ли я, что нацыга добровольно согласится отведать приготовленную для нее отраву. Я возмутилась и открыла истинное предназначение буроватой массы в тарелке, после чего возмутился уже Вал, для которого это стало последней каплей, и каша, щедро наложенная с горкой, без комментариев отправилась в короткое ознакомительное турне через световое окошко в крыше. Не успела тарелка разбиться об земной шар, как тролль, невзирая на рану ловко поймал меня за руку, усадил на сено рядом с собой и, кое как встав на ноги, вытащил из штанов гхыр. Его яйца были настолько раздуты излишками спермы, что я ощутила лёгкий укол вины и не стала протестовать, когда Вал начал наяривать свой ствол кулаком прямо над моей головой. Буквально через минуту он запыхтел и выдал такой фонтан густой как сметанка (из-за заклинания спермы), что если бы дело происходило в море, его бы загарпунили как особо подозрительного кашалота. При этом мало того, что её вышло пинты две, не меньше, так он ещё и накончал их мне не на лицо и не на одежду, как принято в приличном обществе, а прямо на макушку.
На больных не обижаются (по крайней мере, с применением грубой магической силы), а как только я, кипя праведным гневом, выскочила с сеновала во двор, все эпитеты в адрес неблагодарных троллей мигом вылетели у меня из головы. У забора под рябинкой ничком лежало тело — на сей раз мужское, в драной на локтях рубахе, замусоленных штанах и почему-то только одном лапте на босу ногу.
Кинувшись к трупу, я рывком перевернула его на спину… и отпрянула, сраженная мощным сивушным духом. Перевернутое тело протестующе замычало, разлепило глаза и, удивленно икнув, попыталось отпугнуть злого духа в обрамлении белой гущи путем предъявления оному исчадию двух кукишей разом. Эффекта сие не возымело, дух разозлился еще больше, но, помня предыдущий опыт, не спешил облагодетельствовать бедолагу экстренным похмельем.
— Ты кто такой? Что-то я раньше тебя здесь не видела.
— А я… этта… кучер! — гордо объявило тело. — А раньше я в корчме со свояками гулял, покуда не того… этого… ых!
Видимо, подразумевался финансовый кризис и последующее раскачивание с выкидыванием за порог.
— Как кучер? — ошеломленно переспросила я. — А кто же хозяйку к тетке повез?
— А она… ик!… одна поехала… — Кучер перевернулся на другой бок и, подложив ладони под щеку, громко и раскатисто захрапел, дабы больше никто не перепутал его хмельной покой с вечным.
На лицо начала оползать сперма, но я, поглощенная более важными мыслями, машинально смахивала её рукой, рассеяно облизывая пальцы и не двигаясь с места. Интересно, с чего бы это госпожа Залесская взяла моду раскатывать по лесу в одиночку? Конечно, судя по рассказам, эту бабу никакое лихо не возьмет, но где это видано, чтобы знатная дама сама правила лошадьми или открывала дверцу кареты? А может, она и не собиралась кому-то показываться? Спрятать лошадей в лесу не так уж трудно, главное, миновать Ховелов кордон с голубками. Он довольно далеко от дома, но, как говорится, «для бешеной собаки семь верст не крюк». Для быстроногой нацыги тем более. Но поверить, что это госпожа Залесская, я по-прежнему не могла. Нацыги ведут кочевой образ жизни, на одном месте больше полугода не задерживаются. За тридцать пять лет она бы уже все окрестные села опустошила!
— Госпожа ведьма, у вас все в порядке? — робко поинтересовалась белобрысая помощница кухарки, тащившая к выгребной яме корзину с картофельными очистками.
— Что? Да, конечно, просто задумалась. — Я, сморгнув, тряхнула головой, возвращаясь к реальности.
— То-то я гляжу — аж мозга проступили, — глубокомысленно заметила девчонка, не торопясь продолжать намеченный путь. Яма все равно никуда не денется, а тут такое зрелище!
Спохватившись, я запоздало обнаружила, что «мозги» не только проступили, но и стекли вязкими ручейками на лицо и плечи. Белобрысая тоненько хихикала, прикрывая рот ладошкой. Я вздохнула и поинтересовалась:
— На кухне найдется немного горячей воды?
— С утречка целый чугунок в печи стоял, да только тетушка посуду мыть собиралась, может, всю уже и извела.
— Пойдем-ка проверим, — предложила я, подкидывая на ладони мелкую монетку.
— Щас, только мусор выкину! — пообещала девчонка и со всех ног припустила к яме.
Торопились мы зря. Посуду еще не мыли и, похоже, вообще не собирались (видимо, рассчитывали, что успеют это сделать за час после прилета голубка). Она громоздилась на столе чуть ли не до самого потолка, для вящего колорита не хватало только оплетающей ее паутины. Упитанный, короткопалый, но на удавление проворный котенок гонял по полу звенящую крышечку от солонки.
Девчонка выволокла на середину кухни старую, рассохшуюся у краев бадью, отодвинула заслонку печи и увлеченно зашуровала в ней ухватом. Котенок, выбрав новую цель, с грозным мявом атаковал обутую в лапоть ногу.
— Рысь, отстань! — Служанка досадливо тряхнула ногой, и упрямый котенок вместе с лаптем укатился к стене, так и не разжав коготков.
— Мелковат он что-то для Рыси, — усмехнулась я.
— Так старого кота звали, — вздохнула белобрысая, осторожно наклоняя тяжелый чугунок и переливая часть кипятка в ведро с колодезной водой. — Уж тот здоровенный был, не поднять! Да только месяц назад запропастился куда-то, а этому все никак имя не придумаем, так, видать, Рысем по старой памяти и останется…
После совместных десятиминутных усилий нам удалось отскрести сперму с головы — по ощущениям, вместе с четвертью шевелюры. Я напоследок засунула в рот испачканные семенем пальцы и усмехнулась, когда моя любопытная помощница тайком обсосала свои и одобрительно облизнулась.
Отжав волосы полотенцем, я встряхнула головой, и к потолку с шипением рванулось облако пара. Разом высохшие пряди пышной гривой рассыпались по плечам. Девчонка так и села с открытым ртом, я же лишь недовольно поморщилась, приглаживая вставшую дыбом челку. Голова чесалась, волосы потускнели и кое-где сбились в колтуны, но у меня не было времени ждать, пока они высохнут самостоятельно.
Совершенно не надеясь на удачу, я еще раз наведалась под разбитое окошко. И досадливо стукнула кулаком по ладони — следы оказались тщательно затерты. Кто-то вооружился разлапистой еловой веткой и добросовестно шуровал ею до самых ворот, а за ними дружным строем промаршировали все окрестные коровы. Что самое обидное — мое окно выходило на ту же сторону, и ранним утром я слышала какой-то шелест, но решила, что это подметают двор. Ну что мне стоило распахнуть ставни и вежливо поздороваться со второй ипостасью нацыги? Или без лишних церемоний сбросить ей на голову ночной горшок? Чугунный, на месте бы уложил…
***
Увидев меня с седлом в …