закрывается за заключенным. Это был просто громкий глухой удар. Этот стук говорил о многом. В нем звучало, что эта дверь настолько тяжелая и прочная, что, если не считать базуки, через нее не пролезешь.
Офицер проводил меня в небольшую комнату, разделенную сплошной кирпичной стеной, укрепленной металлическими пластинами. Там было небольшое окно в стене, над которым располагался большой экран из металлической сетки. Сетка была достаточно редкой, чтобы сквозь нее можно было видеть, но достаточно плотной, чтобы предотвратить любой обмен чем-либо, кроме слов.
Через несколько мгновений после того как я сел, открылась дверь в другом конце комнаты, и в комнату прошаркал и тяжело сел Джерри Асеведо, закованный в наручники и кандалы на ногах,.
Он посмотрел в окно и кивнул мне.
— Спасибо, что пришел, — сказал он.
— Какого черта я здесь? — спросил я. — Мы с тобой не знаем друг друга, а последний наш разговор был не из приятных. Единственное, что нас связывает, — это жены друг друга.
— Ошибаешься, — выплюнул он. — У нас нет никакой связи, кроме нас самих. Я не имею никакого отношения к твоей жене. Я трахнул ее, кажется, два или три раза, но даже не знаю ее имени, и за исключением тех случаев, когда она лежала на спине или стояла, согнувшись, она мне даже не нравится. Твоя жена — просто шлюха. Я не знаю, что заставляет ее трахаться со столькими парнями, да мне и все равно. Иногда я был одним из них.
Это меня шокировало, потому что, судя по выражению его глаз и тому, как он это сказал, у меня сложилось впечатление, что он и впрямь не любит Серену. Как он уже говорил, он думал, что она просто какая-то шлюха.
— А ты на самом деле не знал Донну, — огрызнулся он. — Донна совсем не такая, как ты думаешь. Я любил ее, но Донна до самого конца была извращенной сукой. У обеих наших жен была связь. Они были противоположными сторонами одной медали. Совсем как мы…
Я был ошеломлен. Я не видел никакой связи между нами, не говоря уже о наших женах.
— Как, черт возьми, они могут быть одинаковыми? — спросил я. Мой тон и отношение изменились вместе с громкостью моего голоса.
— Твоя жена… гм…
— Серена, — подсказал я. Он посмотрел на меня так, словно со мной было что-то не так.
— В ней нет ничего безмятежного, как об этом говорит ее имя, — рассмеялся он. — Как Донна, она шла по неверному следу. Твоя жена искала в клубе то, чего никогда не найдет. Сначала я подумал, что она пристрастилась к сексу. Она всегда хотела большего. Я видел, как она трахалась с парнями один за другим, всегда крича «еще!» или «следующий!». Это было похоже на то, как войди, выйди, убирайся, а затем исчезни.
— Это может стать настоящим ударом по самолюбию парня. Я имею в виду, что ты там трахаешь женщину до умопомрачения, и она поощряет тебя, и ты думаешь, что на самом деле доставляешь ей незабываемое удовольствие. Но едва ты кончаешь или, что еще хуже, устаешь, то понимаешь, что ее не только не волнует твое выступление, но ей все равно, и точка. Она просто переходит к следующему парню. Не имеет значения, большой ты, высокий, сильный, красивый парень или какой-нибудь слабак в очках и с лысой головой. Все, чем ты для нее являешься, все, чем ты когда-либо будешь, — это членом.
— И никто не трахает ее больше двух-трех раз, если только он не сумасшедший. В первый раз, когда ты подумал: «о, она просто сходит с ума, пытаясь достичь своей кульминации», поэтому во второй раз, встречаясь с ней, ты стараешься изо всех сил. Твое эго требует, чтобы ты заставил ее кончить только для того, чтобы ты смог продолжать обманывать себя, что ты — такой потрясающий ублюдок. Но получаешь все то же самое. Ты начинаешь думать, что ей не хватает ни одного парня. Тогда ты начинаешь хитрить. Ты решаешь, что в следующий раз, когда столкнешься с ней, попробуешь что-то на самом деле жесткое или что-то извращенное или заставишь ее кричать от боли, если уж ни от чего больше. Но это не работает.
— В моем случае я пытался трахнуть ее в задницу. Я подумал, что ей, по крайней мере, будет больно, даже если я не заставлю ее кончить. Но также я подумал, что, может быть, ей это понравится. Все, что она сказала, было то, что если бы мой член был таким же большим, как у ее мужа, то было бы больно. Я заметил, как блеснули ее глаза, когда она сказала: «мой муж», но не принял это всерьез.
— Прошлой ночью, когда мы следили за вами, ребята, все стало ясно. Она ужасно тебя любит. Та же самая женщина, что может справиться с тремя или четырьмя парнями одновременно, не моргнув глазом, начинает плакать как маленькая девочка, видя, как ты целуешь Донну. Ей было физически больно видеть, как ты держишь Донну за руку. В машине я спросил ее, скорее из любопытства, испытывает ли она когда-нибудь оргазм, когда вы с ней трахаетесь. Она посмотрела на меня как на идиота. «Каждый раз, и обычно не один», — сказала она. Тогда я понял, что она искала не чего-то физического, но эмоционального, и не собиралась получать его в клубе. У нее много секса, но он никогда не удовлетворит ее, потому что на самом деле она хочет любви, и ее она хочет от тебя.
— А вот Донна, с другой стороны, была почти такой же, только поступала по-другому. Донна тоже хотела всей этой любви и романтики. Но ни ты, ни я, ни любой другой парень никогда не мог заняться с Донной сексом.
— Ты пытаешься убедить меня, что Донна — лесбиянка? — рассмеялась я. Я вспомнил, как делился лихорадочными поцелуями с Донной, сжимая ее большую попу, а она изо всех сил прижималась ко мне своими большими, мягкими, похожими на подушки грудями. — Да не может быть.
— Нет, Донна не трахалась с женщинами, — сказал он. — Донна была бесполой. У нее никогда не было проникающего секса. Формально она — все еще девственница. За время нашего брака мне было позволено полизать ее киску один или два раза, но это и все.
— Ты издеваешься надо мной? — спроил я. — Тогда какого черта ты на ней женился?
— Потому что я любил ее, — сказал он. — Я любил ее больше всего на свете. И если бы все продолжилось подольше, ты бы тоже влюбился.
— Донна устала от меня, — сказал он. — Как и все остальные ее мужья, наступил момент, когда они либо не могли больше терпеть, либо она сама захотела от них избавиться.
— Подожди минутку, — сказал я. — Что ты имеешь в виду под всеми остальными ее мужьями?
— Донна была замужем восемь раз, — сказал он. — Мы с ней вместе уже четыре года. Я продержался дольше всех. Отчасти из-за клуба. Для нормального, здорового мужчины, такого как я или ты, длительное отсутствие секса не работает. Поэтому я отправлялся в клуб, занимался сексом несколько часов, а потом мы с Донной возвращались домой и обнимались. Это все, что ей когда-либо было нужно, но со временем для парней это становится пыткой. Особенно плохо, когда приходилось смотреть, как она ходит по дому или одевается.
— Твоя жена хорошенькая, — сказал он. — Она красивее Донны. Но сложена не лучше. Она сложена как одна из этих моделей. Ты же знаешь эти вешалки для человеческой одежды. Они не совсем похожи на настоящих женщин. Они созданы для того, чтобы хорошо выглядеть в одежде. Платья хорошо висят на них, потому что у них не так много груди или задницы, которые слишком сильно торчат.
— Твоя жена хорошенькая, но она могла бы сидеть в нижнем белье и хорошо выглядеть. Парень мог увидеть ее в нижнем белье и не сойти с ума. Возможно, кто-то даже захотел бы прийти и сфотографировать ее. Донна была не такой. Донна тоже была хорошенькой, но чертовски сексуальной. Тело Донны было не из тех, что хотят фотографировать, она сводила мужчин с ума.
— Если бы ты увидел Донну, сидящую в нижнем белье, твой член раздулся бы, как воздушный шарик. Ты бы увидел эти большие сиськи, переполняющие ее лифчик, и захотел бы ее трахнуть. Этот маленький кусочек целлюлита на задней стороне ее бедер был похож на мрамор на хорошем куске бифштекса….