– – –
Двигаясь скользящими шагами по окружности, два противника внимательно изучали друг друга. Несколько воинов стояли в отдалении под руководством Просперо и были готовы прийти на помощь в любое мгновение – но помня о том, с какой легкостью тварь прикончила огромного чужака и швырнула на отвесный камень башни весившую двое больше его волчицу, Конан разумно предположил, что это было бы бесполезно. Скосив глаза, он с облегчением увидел, что она жива и наблюдает за ним. Воспользовавшись моментом, враг ринулся на него, но тут же отскочил назад, спасаясь от разрубившего воздух лезвия тяжелого прямого меча.
Кем бы ни было находившееся перед ним существо, был очевиден его страх перед остро оточенной сталью. Это радовало Конана, как и то, что непонятный морок, висевший над ним с начала этой безумно долгой ночи, почти развеялся. Киммериец и сам не ощущал его воздействия до того момента, пока холодный свежий воздух, обвевая суровое, иссеченное шрамами лицо, не вернул ему самого себя: сильного, хитрого и с молниеносной реакцией. И время было на его стороне, — небо на востоке уже начало розоветь. По-прежнему не видя слабых мест в обороне варвара, слуга Сета вновь бросился на него, выставив свои жуткие когти. Откуда было знать колдуну о настоящем бое, о сотнях уловок и приемов, постичь которые невозможно по книгам? Тысячи поединков против опытнейших воинов и жутчайших созданий приучили Конана никогда не недооценивать своего противника, чем так глупо пренебрег павший на его глазах чужестранец.
Легко, будто в танце, король уклонился от смертельного выпада и наотмашь ударил по промахнувшейся твари таким особымманером, каким его соплеменники отрубали голову дикому туру. Заставить подняться разрубленное наискосок, от плеча до бедра, корчащееся тело не смогли даже демоны, вселившиеся в него. Первый луч Солнца озарил небо и на крепостной стене остались только люди.
Свидетелей этих событий было не так уж много. И лишь преданный своему королю Просперо знал почти все, но верность его служила примером еще многим поколениям. Конан же старался об этом не вспоминать и, в конце концов, образ Линир наполовину стерся – она превратилась всего лишь в одну из многих женщин, которых он когда-то любил.