Секс с Шавонн был для меня совершенно другим опытом. С моей бывшей Алисой это было просто забота о биологических нуждах и стремлениях. Действие было почти беспристрастным. Его эффективность сделала его холодным.
В случае с Шавонн речь шла о любви и физическом влечении. Это было весело и ласково, но в то же время крайне желательно. Там, где тело Алисы было для меня просто отдушиной, тело Шавонн было храмом. И я поклонялся ему. Мы пробовали то, чего раньше никто из нас не делал. После той первой ночи и на следующее утро после нее я сказался больным, взяв отгул на следующий день, чтобы мы могли продолжать просто быть вместе. Наконец, к обеду мы скатились с постели.
— Сэм, я должна тебе кое-что сказать, — сказала Шавонн.
— Я уже знаю, — сказал я ей. — Я тоже тебя люблю.
Она просто начала улыбаться и сказала:
— Ну, тогда ладно.
Следующие несколько недель для нас обоих были райскими. Единственным препятствием для этого были случайные столкновения с моей бывшей женой или бывшим соседом Шавонн.
Она не позволяла мне говорить с ним о том, чего она ему была должна. Но я ей доверял, поэтому не стал затрагивать эту тему. С другой стороны, Алиса была назойливой. Она пыталась попасть в каждую комиссию, членом который я был. Она даже прибегала к тому, чтобы заходить в дом без предупреждения и без приглашения.
— Как ты можешь быть с этим ребенком? — однажды спросила она меня в коридоре. — С точки зрения РАЗУМА она не может сравниться ни с тобой, ни со мной.
— Но в остальном она намного выше тебя, — отрезал я. — Кроме того, я ее люблю.
Вот и все. Алиса из-за этого так и не пришла в себя, она осталась стоять с открытым ртом.
После того как мы, наконец, прорвались сквозь стену и начали заниматься сексом, у нас с Шавонн дела пошли еще лучше. Как будто все напряжение, которое нарастало между нами, исчезло. Больше не было необходимости в секретах или играх.
Если Шавонн хотела подойти ко мне и поцеловать, она просто делала это. И она делала это часто. Также она быстро дала мне знать, чтобы я отвечал взаимностью. Мы провели много времени в первые несколько волшебных недель, просто валяясь вместе. Также мы ходили в разные места, видели разное и делали кое-что из того, что оба делали и раньше, но просто хотели снова испытать вместе.
Одно из самого крутого, что мы сделали, — это купили автомобиль. Мы оба интересовались автомобилями с мощным двигателем. Мы купили старый Мустанг 5.0 девяностых и вместе начали его восстанавливать. Мы оба любили машины, но никто из нас никогда не работал с ними и ничего не знал о том, как их чинить. Мы могли учиться вместе. Это был проект, доставивший нам много удовольствия, а также сблизивший нас.
Большую часть работы с двигателем в конечном итоге выполняли опытные механики, но мы с Шавонн содрали достаточно кожи на костяшках пальцев, чтобы многому научиться.
Самое смешное во всем этом было то, что с Шавонн мы были больше похожи на супружескую пару, чем когда-либо с Алисой, даже когда мы были женаты. Нам нравилось быть вместе, и мы любили друг друга. Каким бы нелогичным и эмоциональным это ни казалось, я знал, что люблю Шавонн. Я чувствовал себя глупо, говоря это, но не мог остановиться.
Алиса, конечно же, была в ярости. Она ожидала, что после развода я буду бить баклуши, злой и одинокий, и тогда, наконец, мы снова съедемся вместе. По ее мнению, то, что она сделала, было не так уж плохо. Большая часть науки посвящена разного рода экспериментам и изучению результатов этих экспериментов.
Вместо того чтобы понять, что результатом ее измены явилась потеря меня, Алиса изо всех сил строила планы как меня вернуть.
Конечно, моя любовь к кому-то еще никак в ее планы не входила. Она предположила, возможно, правильно, что, если бы не появилась Шавон, у нас с ней, возможно, был бы шанс. Как я уже сказал, быть с Шавонн во многих отношениях было намного лучше и больше похоже на брак, чем когда-либо было у нас с Алисой.
Мы с Шавонн полностью отдавались друг другу. С Алисой мы просматривали наши общие рабочие графики и решали, когда будем заниматься сексом. С Шавонн же мы просто смотрели друг на друга, и это было все, что требовалось.
Я постоянно ходил по облакам. Мое новое эйфорическое состояние ума также помогало мне лучше сосредоточиться. Я опубликовал несколько статей, в которых критиковались или поддерживались опубликованные ранее работы нескольких других ученых. Публикация статей — это хороший способ для ученого стать известным и получать гранты и другое финансирование для своего учреждения, поэтому, естественно, что мое начальство тоже было довольно.
Шавонн также заставила меня немного подстричь мои непослушные волосы и перейти на очки, которые были немного менее занудными. Еще она слегка улучшила мой гардероб. Как только я перестал носить брюки-клеш, люди мной начали интересоваться. Меня стали приглашать выступать на научных собраниях или участвовать в форумах. Я отклонял большинство запросов, но меня продолжали приглашать. Как ни странно, мной стали интересоваться и женщины. Но это не имело значения, потому что у меня уже была та, которую я хотел.
Моя жизнь была именно такой, какой я хотел. Я был популярным преподавателем, уважаемым и востребованным ученым, и был влюблен в красивую молодую женщину, любившую меня в ответ. Дела шли слишком хорошо, пора было говну прилететь на вентилятор.
***
В течение нескольких дней Шавонн нервничала и была немного раздраженной. Она сказала мне, что записалась на прием к врачу, и что нам нужно кое о чем поговорить. Как типичный ученый, я подумал о другом, менее приземленном.
Группа китайских исследователей доказала, что существует предел скорости, которую может достичь фотон. Их исследование показало, что одиночный фотон не может двигаться со скоростью, превышающей скорость света.
Это было чрезвычайно интересно, потому что означало, что некоторые концепции, с которыми мы работали каждый день, могли быть невозможны, в том числе ССП или сверхсветовые путешествия и, конечно, путешествия во времени. Я читал все подробности их исследования и намеревался опубликовать статью об их результатах. Так что, полагаю, я был немного озабочен этим и не очень внимательно относился к ситуации с Шавонн.
Исходя из моей предполагаемой мудрости, я был уверен, что дилемма Шавонн проистекает в основном из того факта, что она беспокоилась о том, как я отнесусь к новости о провале ею моего курса. Я был уверен, что она придет ко мне со слезами на глазах и беспокоясь о том, как будет выглядеть передо мной в таком свете.
На самом деле ей даже не нужно было думать об этом, потому что я любил ее безоглядно. Всю свою жизнь до встречи с Шавонн я судил обо всех исключительно по РАЗУМУ. Шавонн научила меня, что кое-что просто важнее. Понимала она это или нет, но Шавонн фактически была очень важным шагом в моем развитии.
Она была первым человеком, с которым я связался каким-либо образом просто потому, что хотел этого. Она также была первым человеком, к которому я ощутил какую-либо эмоциональную привязанность. Думаю, некоторые из моих сверстников были бы удивлены, обнаружив, что у меня вообще есть эмоции.
Так что, это было еще одним большим ударом как по моему эго, так и по моему предполагаемому РАЗУМУ — снова войти в мой дом и услышать голоса. На этот раз я не просто включился в ситуацию, видимо, я кое-что понял с первого раза.
Глядя из кухни, я увидел Шавонн и того самого ублюдка Грега Хоукса. Он склонил ее над моим гребаным диваном.
— Давай же, Шавонн, разве мы не можем сделать это в постели? — скулил он.
— Нет, — огрызнулась она. — Я ни за что не подпущу тебя к нашей кровати.
— Хорошо, тогда сними верх, чтобы я увидел эти громадные сиськи, — умолял он.
— Нет, это не входит в сделку, — сказала она.
— Ну, сука, хотя бы сними трусики. Просто отодвинуть их в сторону не получится. У меня получается хорошо входить,…