Лена вздрогнула и покорно развязала пояс. Ничем не поддерживаемый, халат упал к ее ногам. Моим глазам открылось юное девичье тело. Высокая упругая грудь средних размеров с аккуратными сосками, красивые плечи, изящные линии рук, длинные, чуть полноватые ножки и тонкая талия — сам соблазн, одним словом. Особенно меня умилил чисто выбритый лобок с кокетливо оставленной вертикальной полосочкой светлых волос, с первого взгляда даже незаметных. Да ведь она еще и натуральная блондинка впридачу!
— Повернись, — скомандовал я, чувствуя, как в голосе проскользнула досадная дрожь.
Девушка послушно повернулась. Мои самые любимые места на женском теле предстали передо мной во всем своем великолепии. Идеально прямая линия позвоночника, слегка выпуклые лопатки, изящные линии мышц под нежной, чуть розоватой кожей, аккуратная попочка, словно созданная для моего ремня… я включил камеру и направил ее на дыбу.
— Залезай на нее, — велел я.
Лена взглянула на меня умоляющими глазами. В них я заметил с трудом сдерживаемые слезы.
— Радость моя, давай сразу определимся — мы будем по-хорошему или по-плохому?
— По-хорошему, — ответила она дрожащим голоском и, всхлипнув, зябко повела плечами. Я снова кивнул на дыбу, и она послушно легла на наклонную доску спиной вверх.
— Замерзла? — поинтересовался я, преодолевая слабое сопротивления и фиксируя ее руки в стальных зажимах, — Ничего, сейчас я тебя разогрею.
— Что вы собираетесь со мной сделать? — дрожащим голоском спросила она.
— Это будет зависеть от твоего поведения, дорогая, — ответил я и ободряюще погладил по щечке.
— Только не бейте, пожалуйста!
— Да я тебя пальцем не трону! — совершенно искренне пообещал я, проводя рукой по гладкой коже ее голени и заставляя раздвинуть ноги. Зафиксировав и их, я отошел чуть в сторону, посмотрел на свою беспомощную жертву и, поставив в зоне ее видимости чемоданчик, открыл его.
Леночка закричала. Только сейчас она осознала, что ее ждет. В чемоданчике в специальных углублениях лежали мои любимые садомазохистские приборчики — длинный черный крученый хлыст с затейливой вязью из проволоки, плеть-семихвостка, в свернутом виде похожая на осьминога, большой кожаный солдатский ремень и резиновая дубинка. Подчеркнуто не торопясь,я разложил все это перед ней на небольшой столик и кивнул на него —
— Выбирай.
Лена тщетно пыталась вырваться из стальных объятий дыбы. Она была близка к панике.
— Пожалуйста, не надо! — умоляла она, — Я сделаю все, что вы скажете, только не надо меня бить.
— А бить я тебя не буду. Я буду тебя пороть. Выбирай! — прикрикнул я на нее, — Или мне выбрать самому?
Лена замолчала, старательно взвешивая, от чего ее восхитительное юное тело может получить наименьший урон. Я старался угадать ход ее мыслей. Хлыст она отвергнет сразу, как и плетку, уж очень устрашающе они выглядят, ну а дубинка ассоциируется с различными увечьями, хотя моей покалечить можно, только если использовать ее вместо члена (кстати, хорошая мысль, но, пожалуй, не для сегодняшнего шоу). Остается ремень.
— Ремень, — сказала Лена, определенно придя к таким же выводам, — Только подумайте, пожалуйста, над моими словами. Я буду очень нежной, очень ласковой…
— Как ты думаешь, сколько ударов этим ремнем ты заслуживаешь за попытку угнать мою машину? — перебил я ее, поднося выбранный ею ремень поближе к ее глазам.
Она снова всхлипнула, не в силах сдержать слезы.
— Я думаю… десять, — запинаясь, произнесла она.
Я рассмеялся.
— Не смеши меня. Ради этого я бы не стал тебя везти через весь город.
Лена испуганно молчала. Нет, такие игры, как практиковали мы с Ларисой, с ней явно не пройдут. Она слишком напугана.