— А он ничего, — чуть отдышавшись сказал Грызун, — его бы чуть приодеть, да помыть…
— Ну да, — согласился Шиш, — только в этой дыре кому он нужен?
— Эй, твари! — на пороге гостиницы появилась одна из женщин, приехавших на лошадях. — Чего разлеглись?
Рабы резко вскочили и на четвереньках побежали к женщине. Я пошел в конюшню…
Весь день я занимался обычной работой и больше ничего не видел. Но когда я пришел на ужин , то обнаружил, что на кухне нет никого кроме Аньки… «А где все?» — глупо спросил я. «Гостей обслуживают, — хихикнула Анька. — А еще говорят, что тебя нужно сделать рабом для наслаждений. Будешь ходить в платье и услаждать гостей». «А чё, сама-то не можешь? — буркнул я. Я был раздражен, меня сегодня оттрахали рабы… К тому же я помнил, что тогда в конюшне говорила Ксанна…. И в самом деле, почему и нет? Ведь она сама этого хочет…. Значит, меня вряд ли накажут… «Мне нельзя, — вздохнула Анька, — я хозяйская падчерица…» «Тогда я оттрахаю тебя!!»- сказал я. Подошел к ней и грубо, как Олиска хватала меня, ущипнул Аньку за грудь. Она замерла. Тогда я прижал ее к стене и поцеловал в губы.
Она не сопротивлялась и ответила на мой поцелуй, потом сама задрала подол платья, спустила трусики и повернулась ко мне спиной.. «Еби меня, раб, еби…»- прошептала она, схватила меня горячей ладошкой за член и ввела его в себя… И начала энергично дергать задом, быстро… «Еби меня, раб, еби….»- повторяла она задыхающимся шепотом… И я начал ее трахать, быстрее и быстрее…Мне это доставляло удовольствие, это действительно было приятно, я чувствовал, как к кончику моего члена подкатывает наслаждение… Но в тот момент, когда извержение началось, удар хлыста ожег мой зад. И удары посыпались резко, часто, больно — на зад, на спину, на голову. Я закричал, оторвался от Аньки… Рядом с нами стояла разьяренная…одна из приехавших сегодня амазонок. С хлыстом в руке. Она не прекратила избивать меня, когда я упал на пол, прикрывая руками голову, но схватила за волосы Аньку, не успевшую даже поправить подол и хлестала нас обоих. «Ублюдок! — кричала она, — как ты смеешь, раб трахать женщину! А ты, проститутка, как ты смеешь давать рабу!» И хлестала. Я тщетно прикрывался руками. Анька рядом со мной выла и пыталась схватить амазонку за ноги, что-то крича про то, что не виновата, что я ее насиловал и тем самым вызывала у амазонки еще большую ярость.
Наконец избиение прекратилось. Я осторожно приоткрыл глаза и увидел, как из-за спины амазонки выглядывают едва ли не перепуганный Крокус. «Ты! — амазонка ткнула в Крокуса кончиком хлыста. Этот раб оттрахал свободную женщину, твою дочь. Его надо примерно наказать, чтобы он знал свое место!» «Да, госпожа! — испуганно ответил Крокус, я его сейчас….» «Нет, наказание ему определю я, — сказала амазонка. — Грызун! Шиш! Сюда!»
Рабы появились немедленно. По приказу амазонки они скрутили мне руки за спиной и выволокли во двор. Семья моего хозяина молча наблюдала за всем происходящим. Вышли и две другие амазонки. Они смотрели и что-то негромко комментировали. Меня бросили на колени посреди двора… А потом Грызун вывел из конюшни коня.
«Теперь ты, раб, — сказала амазонка, поигрывая хлыстом, — сделаешь моему Орлику минет. Ну! Ползи к нему!» И на меня снова посыпались удары, я закричал от боли, а потом….потом я пополз на коленях к жеребцу, которого держали под уздцы Грызун и Шиш. Я заполз под брюхо жеребца… «Ну! — грозно сказала амазонка. — Бери в рот, раб! Чтобы навсегда запомнил свое место, чтобы никогда больше не смел трахать свободных женщин!» Я закрыл глаза и вытянув язык, лизнул яйца коня. Член жеребца немедленно расправился, конь заржал и переступил ногами. «Соси, раб!» — крикнула амазонка. «Бери в рот, Петушок! Давай!» — с хохотом добавила Ксанна. И по моей попе опять загулял хлыст. «Не надо! Пожалуйста! Я все сделаю!» — закричал я и, совершенно обезумев от боли взял конский член в рот. Мне пришлось раскрыть рот как можно шире, чтобы вонючая головка конского члена поместилась. Я начал сосать, а конь нетерпеливо заходил членом… Когда конская сперма брызнула мне в рот, я поспешно оторвался от члена, выкатился из под ног жеребца и… меня вырвало… Амазонка тут же обрушила на меня новый град ударов… Я потерял сознание от боли…
Очнулся я от ночной сырости. Я лежал, точнее сказать — валялся на земле возле крыльца парадного входа, руки у меня еще были связаны за спиной и очень затекли. Шею мою опутывала веревка, другой конец которой был привязан к перекладине. К этой же перекладине была прицеплена цепь Цепного — того раба, который оттрахал меня первым. Здесь же былипривязаны и четыре борзых собаки, которые прибыли вместе с каретой. Через приоткрытую дверь пробивалась полоска света, доносилась музыка. Я со стоном перевернулся и попробовал сесть, но ягодицы ужасно болели и я снова пересел на колени. Интересно, что же теперь со мной будет?
«Болит?» — неожиданно подал голос Цепной. Голос его был неожиданно добродушен и даже приятен на слух. «Болит», — сглотнув слюну, кивнул я. «Бывает, — сказал Цепной. — Рабская доля такая. Ты откуда?» Меня чертовски удивило, как это он со мной разговаривает таким мирным тоном, будто ничего не случилось… «А что? — удивился в ответ Цепной. — И что такого? Ну, оттрахал я тебя, ну Грызун с Шишем тебя оттрахали. Ну и что? Нам же Госпожа разрешила!» Это прозвучало в его устах таким вполне понятным объяснением, что… Я вздохнул. И воспользовавшись случаем я решил расспросить Цепного — что же все-таки произошло, где я очутился и как мне отсюда выбраться….
В ОШЕЙНИКЕ И НА ЦЕПИ…
У меня на шее прочно закреплен тяжелый бронзовый ошейник. Ошейник никак невозможно снять — он заклепан намертво, поэтому руки и ноги мои свободны. Вернее, свободны только ноги, обеими руками я придерживаю на плече тяжелый мешок с… Я не знаю с чем мешок, там что-то тяжелое и твердое. Мой ошейник соединен стальной цепью с ошейником моего соседа справа — стройного темнокожего юноши чуть постарше меня. Он тоже тащит на плече мешок. А через звенья цепи, соединяющей ошейники, пропущена еще одна цепь, которая соединяет пары рабов в длинный караван. Это караван рабов.
На цепи возле крыльца гостиницы Баруса я просидел двое суток. Меня не поили и не кормили. А потом появился хозяин с каким-то толстым маленьким человечком, человечек приказал мне встать, ощупал руки, ноги, долго мял ягодицы, цокая языком, помял в руке мой член, заглянул в рот… Потом отсчитал Барусу десять медных монет, взял меня за цепь и вывел со двора. Мне надели ошейник и прицепили к каравану…
Мы идем уже три дня. Это длинный караван — примерно полусотни рабов и рабынь, соединенных цепью в единую колонну. Точно я не могу сказать сколько нас. Я вижу только своего темнокожего соседа справа и голые спины и ягодицы тех, кто идет впереди нас. Одежды нет почти ни на ком. Почти никакой одежды за исключением каких-то лоскутов материи, прикрывающих бедра либо раба, либо рабыни.
Впереди меня идет девушка, а ее соседом — рослый плечистый мужчина. Спина мужчины вся в рубцах. А на правой ягодице девушки вытатуирована синяя роза. Даже с цепью на шее девушка идет так, что мое усталое воображение начинает рисовать сексуальные картинки. Мой член находится в приподнятом состоянии всю дорогу… На привале я смогу его подрочить… До позавчерашнего дня, вернее — до позавчерашней ночи я не знал, какое удовольствие доставляет мастурбация. Я просто не знал этого. Но когда мы остановились в темноте на привал я заметил, как тот раб, который шел справа от меня, делает это. Я попробовал… Мне понравилось. Теперь я это делаю на каждом привале.
Нас не освобождают от цепи и ошейников даже на привале… Но руки у нас свободны…И при желании мы можем дотянуться до соседа, даже лечь на него. Но залезть на идущую впереди меня рабыню я даже не пытался — это место занято, каждую ночь я вижу, как на рабыню забирается тот раб, который идет с ней в паре. Она подставляет ему свой зад, а он равномерно качается на ней… Я смотрю на это и мастурбирую… Это не запрещается.
А вчера меня попробовал трахнуть раб, который всегда идет сзади меня. Я уже почти заснул, когда почувствовал, что сзади меня находится мужчина, мнет мои ягодицы и пытается впихнуть между ними свой член. Я засопротивлялся, оттолкнул его — мне вовсе не хотелось, чтобы какой-то раб меня оттрахал, мне вовсе это не нравится! На шум прибежал напарник нашего хозяина, или охранник (я еще на разбираюсь, кто из них кто) и начал бить плеткой моего насильника… То есть, бил он по нам обоим, но поскольку тот раб был сверху, досталось в основном ему. Больше этот раб меня не трогает.
Я нахожусь на чужой планете. Это не Земля. Хотя этот мир местные жители тоже называют Землей. Но это — чужой для меня мир. Я не знаю, как я сюда попал — возможно, те, кто сидел со мной в баре, а потом насиловал в карете, просто опоили меня чем-то или подсыпали что-то в мой кофе, а потом загрузили в корабль и привезли сюда…. Так рассуждал Цепной, рассказывая мне об этом мире. Может быть той парочке я просто приглянулся… Среди здешней элиты встречается много извращенцев. Они часто бывают на Земле… Кое-кто, между прочим, давно уже организовал постоянную поставку рабов и рабынь с Земли на эту планету. Это очень выгодно. Но я попал сюда случайно.
Это — рабовладельческий мир. И я здесь — в качестве раба. Похоже, это — моя судьба. Бежать отсюда некуда. И никто мне не поможет, даже если бы захотел. Но никто и не захочет.
Цепной стал рабом по доброй воле. Он тоже жил на Земле, был преуспевающим бизнесменом, а потом однажды, обкурившись марихуаны пришел в бордель и подписал контракт на то, чтобы стать рабом. Ему так захотелось. И его сразу же переправили в этот мир. Когда он сообразил, что он сделал, было поздно. Он смирился. Здесь много городов и много стран, и много разных обычаев. Есть города, где хозяевами являются мужчины. Но я стал рабом в стране, где царит матриархат. Мужчины здесь — низшие существа. Даже свободные мужчины. Поэтому мой прежний хозяин так раболепствовал перед той Госпожой. Поэтому муж той Госпожи служил у неё кучером. И я — раб ниже даже рабыни… Потому что она — женщина, а я- мужчина. И поэтому я был наказан той амазонкой… В других местах бывает иначе, но я — здесь… И всё равно я — раб… А даже там, где хозяевами являются мужчины, раб есть раб. Вещь, с которой можно поступать так, как заблагорассудится.
Я — раб… Сейчас у меня нет даже имени…. Я даже не знаю, куда нас ведут, что с нами собирается сделать хозяин каравана… Он может сделать все, что захочет. Потому что мы — рабы.
Тот темнокожий раб, который идет со мной в паре, был продан в рабство собственной невестой. Он строил глазки на деревенской свадьбе подруге невесты…. И на следующий день его невеста — его жена продала его нашему хозяину. Теперь у него тоже нет имени, как и у меня. Такое здесь тоже — в порядке вещей. Вообще, женщины властвуют над этой страной. Мужчинам достаются самые презираемые профессии и самая грязная работа. Над всем царствуют женщины…
Я иду босиком по пыльной дороге, тащу на плече тяжелый мешок, на шее у меня ошейник, который скреплен цепью с моим соседом справа… Передо мной идет голая рабыня… На правой ягодице у нее синеет татуировка — роза…
Мы идем без остановки, не очень быстро, но к наступлению темноты ноги гудят. Нас сопровождают трое — человек, который нас покупал и двое его охранников. Они едут верхом на лошадях. И подстегивают плетьми тех, кто спотыкается или начинает идти медленнее.