Не могло так хорошо длиться постоянно. Слишком много переменных в химическом уравнении счастья. Например, Максиму явно не по душе отношения с парнем, хоть тот и по волшебному мановению косметической феи становился девушкой; или — моя жизнь, а точнее, материальное благополучие моих родителей не могло позволить мне осуществить мою мечту. Если вдруг кому-то показалось мало, то можно добавить и несуществующий в нашей стране «средний класс», и район, в котором приходилось жить, и… да много чего. Жизнь, она мало похожа на сказку. Так говорят знающие люди. Но, почему-то они забывают добавить, что сказку придумывает и осуществляет сам человек…
Впрочем, я слишком забегаю вперед. Не будем торопиться.
Пока что моя жизнь напоминала гротескное веселье на борту Титаника. Как там у Бутусова? «Капитан, крысы сходят на берег, они знают, что мы скоро пойдем ко дну…»
Итак, Марина начала взрослеть.
Семнадцатилетие я встретила с четким осознанием трех вещей: настало время выбирать будущую профессию; дома меня ничего не держит; и — общественное мнение имеет свою гребаную силу, прямо как в шестнадцатом веке. Боже, благослови идиотов!
Но сначала о главном…
— Ты брови выщипал?
Я едва не подавилась завтраком. Мама смотрит требовательно, в голосе усталость:
— Когда ты уже бросишь все свои дурости. Сережки эти в ушах, волосы уже до плеч отросли, брови выщипал… как девка!
Эх, мамочка… лучше тебе не знать, золотой мой человек, что за хаос у меня внутри! Думаешь, мне легко жить в этом теле, когда душа во мне иного просит?
Но об этом с матерью я никогда не заговорю. Пусть что угодно говорят праведники, осуждающие ложь во спасение, но заставить близких страдать я не могу. И так многое перенесли.
— Мне так нравится, — отвечаю я. — И, кстати, девушкам это тоже нравится.
О том, что с девушкой я был мужчиной всего пару раз и мне больше нравиться быть на их месте, я, естественно, умолчал.
Но мама права. Я менялась. Словно секс Максимом прорвал некую запруду. Впрочем, так и было.
Внешне не многое изменилось. Во мне не появилась манерность педовок, это насквозь сценическое увлечение розовым, гламурным и с сердечками. Зато чистоплотность выросла в разы, не считая, конечно же, вполне нормальных приемов душа и чистки зубов.
У меня появилась близкая подруга. Ее звали Лида. Абсолютно безбашенная девчонка. Маленькая, хрупкая, с черным ирокезом, татуировкой на полспины и способная дать отпор любому. Познакомились мы совершенно случайно, на какой-то квартирной вечеринке без повода, зато с толпой неформальной молодежи. Лида меня поразила абсолютным спокойствием к сексу. То есть, она, конечно, та еще штучка, но свободные отношения имели для нее самый прямой смысл. Физиологическая потребность, говорила она, только и всего.
Напившись, мы вдруг оказались в одном углу пьяного угара. Слово за слово, и я поведала свою историю. Лида внимательно выслушала, а на следующий день позвонила и предложила встретиться. Так мы начали дружить.
Она работала парикмахером. Потому маникюр, педикюр и уход за волосами у меня был что надо. Кроме того, исчезли напряги с выбором нижнего белья и, самое главное, верхней одежды, которую нужно было примерять. Хоть мы и разной комплекции, но, запершись в кабинке примерочной, я могла без подозрений мерять все что угодно.
Секретер моего сундука-комода быстро заполнился. Жаль, что эту красоту я не могла носить всегда.
В кармане завозился мобильник, я с радостью прочла имя звонившего и тут же чирикнула:
— Максим?
— Привет! Тут такое дело…
— Говори.
— У меня предки на выходные сваливают.
— Я поняла, — улыбнулась я счастливо.
— Ага, — как-то стушевался Макс. — Я планирую пирушку закатить. Ты как?
Пирушка означала, что там Марины не будет.
— И кто будет? — я поумерила пыл.
— Да так, парочка одна: Тоха и Анька. И Семен.
Антона я знала — насквозь циничный персонаж подвальных рок-групп, мы не то чтобы дружили, но виделись часто. Его можно и не бояться, он молчаливый пофигист. Его девушка такая же.
— А на Семена пофиг, — махнула рукой Лида, когда я ей рассказала и пригласила на вечеринку. — Ты же хочешь быть собой? Будь!
Так вышло, что из ванной Максима вышли под ручку две девушки: Лида и Марина. Причем я была впервые с настоящими своими волосами. Лида заплела мои отросшие до плеч черные пряди во что-то немыслимое на затылке, помогла создать вечерний макияж, сделать французский маникюр.
— О-о, дамы, — пьяно улыбнулся Максим, оглядывая нас.
Я — в кожаной юбке и корсете на белоснежной кружевной блузке, ножки в полосатых красно-черно-зеленых чулках и сапожках до колен, на мочках ушек болтаются красивые серьги. Лида, в поддержку моего подвига, в чем-то, напоминающем костюм американской стерптизерши. Идеал разврата.
В дверь позвонили. Чмокнув нас по очереди в щечку, Максим побежал открывать.
Первым заявился Семен. Уже серьезно пьяный замкнутый девственник, смотрящий на нас в режиме гибернации. Лида даже шепнула:
— Если захочешь с ним — получится без проблем. Такие трахают все.
Я только отмахнулась. У меня же Максим!
Через десять минут появились Антон с Анной. Тоша прокричал с порога что-то вроде «живи быстро, умри молодым», а вот Анна при виде меня задрала бровку:
— Это что — пед..?
И осеклась под ледяным взором Лиды. Антон показал мне большой палец.
Застолье началось весело, но как-то замкнуто. Пока мы были вместе, Максим позволял себе не больше одного взгляда на меня в минуту и, максимум, — приобнял за талию. К полночи (о, это святое время!) все были полны алкогольной толерантности. Настолько, что Анна мне полчаса жаловалась на Антона, а потом выдала:
— Ну, ты же девушка, ты меня понимаешь.
Я ее понимала. Хлопнуло, в потолок ударила пятая пробка, шампанское уже зашипело только у меня в бокале. Лида и Аня пили водку наравне с парнями. Зашел разговор о минетах, Анна ревниво покосилась на меня, стала на колени перед Антоном:
— Лучше меня этого никто не… ик… делает!
У Семена заблестели глаза, когда с легким жужжанием ширинка Антона расстегнулась, и голова Анны начала мерно двигаться под аккомпанемент легкого чмокания.
Лида усмехнулась, посоветовала:
— Не стесняйся, здесь все свои, — и, только у бедного парня вспыхнула в глазах надежда, посоветовала: — Дрочи.
Он гордо отказался, чтобы через минуту все-таки достать дико напряженный член и начать легко его мять. Я ощутила щекотание по позвоночнику, пальца Максима прошлись по моей талии, опустились на ягодицы. Ушко ожег его шепот:
— А ты не хочешь посоревноваться?