Она шире развела в сторону свои полные колени. Алексей нежно ощупывал ляжки, промежность, толстые, мясистые, манящие, величественные как триумфальная арка, половые губы, упиваясь их резким, возбуждающим запахом. Под рукой стало влажно, сомкнутые большие губы раздвинулись, и весь его кулак ушёл в горячую глубину. Другой рукой коснулся живота, что свисал огромной складкой и расплылся на её бёдрах. Потом спустился ниже, к лобку, помял его, и резко всадил палец в её анус. На Алексея толстой струёй хлынул поток тёплой мочи, который быстро наполнил открытый рот. Моча затекала в нос, в уши, бурным потоком устремляясь с подбородка на его тело. Он жадно пил её, высасывал эту струю, ему казалось, что он мог бы выпить так несколько литров и что отныне он всегда будет с таким же наслаждением утолять жажду. До чего же вкусна её моча! Жёлтый ручей продолжал течь по её полным ногам. Казалось, в этой волшебной жидкости пряталась колдовская сила! Алексей поглаживал ляжки в тугих чулках жаркой рукой. Несказанная страсть встряхнула дрожью всё тело. Альбина крикнула коротко, но сильно. Глаза — будто хмелем затуманены. Лицо зарумянившееся, пылающее, грешное. Алексей привстал, заглянул в зелёные, истомной дымкой затянутые глаза, схватил за плечи, прижал плотно к себе и в долгом неотрывном поцелуе приник к мягким, влажным губам. Их тела были мокрыми от пота и мочи. Оторвались друг от друга, обессиленные, точно потерпевшие кораблекрушение.
— Я возьму на память твои трусы.
— А я твои.
— Я буду целовать их, нюхать… и дрочить…
— И я…
Они не могли избавиться от мысли, что эта ночь перевернёт всю их жизнь. Им доставляло смутное удовольствие задаваться неразрешимыми вопросами, вспоминать всё, что произошло между ними, и с волнением ждать будущего.
— Что ты собираешься делать?
— Может быть, буду возле тебя, пока ты меня любишь. Ведь любишь? А там — увидим.
Она права, она совершенно права: они должны быть вместе. И к чему цепляться за какую-то свободу и одиночество? Да ну их ко всем чертям — и свободу, и одиночество: ведь именно эти две безрадостные вакханки и привели его к нервной депрессии. А всё-таки страшно. Протянув руку, Альбина коснулась его волос:
— Не беспокойся, Лёша. Я не буду с тобой, пока ты сам меня об этом не попросишь.
Да, скоро будет осень. В одну из осенних ночей она придёт к нему и останется навсегда: так происходит соединение двух концов вольтовой дуги. Они будут жить вместе, утром он будет уходить на работу, торопиться выпить кофе и проглотить сосиску, а она будет сидеть рядом, смотреть на него с любовью и говорить:
— Ешь, пожалуйста, ножом и вилкой. Не торопись, успеешь.
Кончалась ИХ ночь. Эта короткая долгая ночь.
— Чему ты улыбаешься?
— Да так… Просто мне вчера сообщили одну сногсшибательную новость… Хочешь, скажу?
Придвинулся к ней вплотную. Положил ладонь на разгоряченную, ненасытную, липкую, разверзнутую ночным ураганом пизду, и палец моментально засосало в эту сладкую щель.
— Скажи, Лёшенька…
— Когда кончается ночь, — начинается утро… НАШЕ утро, любимая…
© Copyright 2005 Marek Stookus. All rights reserved e-mail: stookus@hotbox.ru