А тут зашел. Что-то ему было нужно сделать. Меня бил оргазм, я рухнула на спину, я выла и орала в свой кляп, мои волосы были растрепаны, слюна текла по подбородку и капала на сиськи и живот, я вся была мокрой и изможденной.
Я открыла глаза, а он стоял надо мной. И вот, что удивительно, я не испугалась, не прикрылась. Я раздвинула ноги пошире и вытянула руки вдоль тела. Я предлагала себя.
Представляешь Шестнадцатилетняя девочка и такое Грязная шлюха, на полу, в таком виде. Он смотрел на меня. Я на него. Я стала дрочить. Перед ним, глядя ему в глаза. В тот момент это был пик моего блядства и извращенности.
Но он остановил меня. Приказал одеться и идти на кухню. И я пришла. Пурпурная от стыда и возбуждения, которое чуть стихло, но не намного.
Мы обедали, будто ничего не было. Будто он ничего не видел. Спросил как в школе, как с парнем, чем помочь. А меня трясло, я боялась смотреть ему в глаза, чувствовала, как горят щеки. И никакой реакции, ни прикосновения, ни действия.
И я встала на колени. Перед ним. Я бормотала что-то про то, чтоб он ничего не говорил матери, извинялась. Слезы текли сами собой.
Мне было обидно. Странно. Неприятно.
Он был холоден.
Приказал подняться и идти в комнату.
Я была раздавлена. Смотрела в стену. Ничего не хотела.
А вечером мать впервые насадила мой рот на его хуй. Впервые на меня надели ошейник. Впервые я глотала сперму. Впервые в мое очко вошел хуй.
Но самое главное меня впервые пороли. По-настоящему. Серьезно. Боль от моих прищепочек была такой нелепой и детской.
Борис порол меня до следов, до крови. Жестоко. Не жалея и не стесняясь.
Я несколько раз потеряла сознание. И кончила несколько раз.
А мама А мама помогала ему и тоже получала свое. Он издевался над ней, порол, плевал, бил. Она кайфовала. Периодически мы встречались взглядами, и там не было ничего кроме похоти. Она смотрела на меня как на шлюху, на такую же, какой была она сама. Шлюха для своего Господина. Для Бориса.
Мы встали на одну линию. Мать и дочь. Жизнь так и текла своим чередом. Лишь по приказу Хозяина все менялось.
Мою девственность не трогали. Хотя я даже просила об обратном. Но Борис сказал, что это случится тогда, когда мне исполнится восемнадцать. Не раньше.
Я была их анальной шлюхой. Развратной и похотливой. Я помогала издеваться над матерью. Она помогала унижать меня. Борис управлял нами.
В какой-то момент он стал приводить клиентов. Таких же любителей унижать, издеваться, причинять боль. Тех, кто так нравились мне и маме. Я пользовалась популярностью. Ведь я всегда была вот такой — худой, с маленькой грудью. Этакая вечная девочка.
Мне запомнился товарищ Бориса, который просто обожал меня пороть и трахать в жопу, насаживать на свой хуй ртом, при этом ему был нужен образ малолетки. У них это называлось
«поиграть в пижамку». Я надевала пижаму, такую детскую совсем, с птичками и цветочками. Так вот Борин друг любил поставить меня раком, приспустить пижамные штанишки, мои трусики, такие же детские, и засадить мне в очко. Говорил, что любит смотреть как растягивается мой анус, ощущать, какая я маленькая. Пижамную кофту он задирал, чтобы торчала грудь, чтобы было видно острые соски.
И мне нравилось. Вот это все. Грязь и похоть и нечто запретное. Я все понимала и понимаю сейчас. Какое это все отвратительное и ужасно грязное. Но я так скучаю по тем моментам
Мне нравилось. Однозначно. Я кончала. Он заливал мою жопу спермой. эротические рассказы Она лилась на трусы, на пижамные штаны. Я и правда себя ощущала маленькой девочкой, которую ебут взрослые.
Я лизала их жопы, хуи, принимала любую жидкость, во все доступные дыры. Я была готова ко всему. Мне приказывал Хозяин, и я покорно выполняла. Я наслаждалась похотью и грязью происходящего.
А потом я влюбилась. Обычно и прозаично. В парня из параллельного класса. До полусмерти, до обморока. Я не могла думать ни чем другом. Только он. И я не знала, чего хотеть, как себя вести. Ведь я так много умела, такого, что мой возлюбленный и вообразить не мог. Он лишь гладил меня по голове, мы целовались, и я сходила с ума от этого чувства. На секс он особо не намекал. Вел себя корректно. А я горела.
Борис как-то все понял. И меня отодвинули от оргий. Меня не принуждали. Хотя, скажи он хоть слово, укажи мне на мое место, я сделала бы, что угодно.