Говорить мне было просто, потому что не видел ее глаз и разговаривал как бы сам с собой. Да и вид на нее в таком интимном положении делал меня смелее.
— А от чего? — спросила Оля, приподнявшись на руках, но, не отводя взгляд от воды перед собой. Я заметил, как чуть порозовела ее шейка и ушки.
— Ну… Марина его ласкала… мастурбировала, короче… рукой… — зачем-то уточнил я, и продолжил: -… потом нырнула и взяла в рот… .
— Ну да… — одобрительно и задумчиво ответила Оля, не выказав ни доли удивления, — я ее понимаю. Ну почему мне только 12 лет? Почему я не могу себе это позволить?
— Как это ты не можешь себе позволить? — спросил я и тут же себя одернул.
— Ну… Марину тянет к мужчинам… а меня нет… может я ненормальная? — задала она скорее риторический вопрос. Я пожал плечами и ответил:
— Может, еще возраст не подошел?
— Может… — ответила она спокойно. — Тебе ведь 13? Тебя тянет к женщинам? — спросила она вдруг.
— Ну, да, когда женщины сами проявляют инициативу, а так, чтобы познакомиться, ухаживать, потом ночью — то нет, — продолжал откровенничать с ней я.
— Ну, понятно… как Марина тебя соблазняла, так что ли? — спросила она и в голосе ее послышалась улыбка.
— Ага. Так. О, черт! — последнее восклицание у меня вырвалось внезапно, потому, как я взглянул в этот момент в строну берега и увидел, как там, вдалеке, Марина оседлала Лешу, все так же сидящего на подводном кресле и интенсивно скакала на нем как на бешеной лошади. Даже отсюда нам было видно, на сколько им пофигу окружающее и им нужна эта близость.
Оля проследила за моим взглядом, тут же обнаружила любовников и заулыбалась.
— Марине было очень одиноко здесь. А Леша завтра рано утром уедет, и мы снова будем здесь одни, вот она и отрывается, — проговорила она задумчиво, а потом вдруг спросила: — Ты умеешь мастурбировать? Или как это у вас называется?
— Заниматься онанизмом называется… да, умею.
— Давай тогда… вместе… помастурбируем? — жадно глядя на друзей сказала она и, не дожидаясь моего ответа, вдруг пропустила правую руку между своим телом и матрасом, я увидел как между ее ножек, снизу, как раз у промежности появился ее пальчик, который тут же зашевелился, лаская поступательными движениями в основном самый верх больших губок, но иногда вдруг прохаживался аж до самой попки по ткани плавочек и потом снова возвращался к области клитора. Для этого ей даже пришлось чуть приподнять попку, что сделало мне обзор ее прелестей еще лучше, а она при этом добавила к одному пальчику — еще два.
Забыв о ее приглашении о совместной мастурбации, я, как завороженный, смотрел на это действо, забыв даже про совокупляющихся друзей у самого берега. Все мое внимание захватили эти девичьи пальчики, проворно и со знанием дела доставляющие волны удовольствия своей хозяйке. Через мгновение средний пальчик, как будто бы сам собой, вдруг нырнул под ткань плавочек, сдвинув ее в сторону, и засуетился там, скрытый от моего взгляда, но вполне очевидный для воображения. Оля вдруг напрягла все мышцы на ножках, еще выше приподняла попку и издав звонкое девичье «А. . » рухнула всем телом на матрас. Я же оставался там, где был, и наблюдал за тем, по всему ее телу от шеи и до пальцев ног проходят судорога за судорогой, как постепенно она стихала, как обессилено попка опустилась на матрас, и медленно выползли из плавочек ее мокрые пальчики, очень нежно и аккуратно поправили ткань трусиков на промежности и исчезли из виду.
Оля легла так же, как лежала до этого — голова на руках, но теперь она не смотрела увлеченно в даль или под воду, а тихо лежала, закрыв глаза, склонив голову на бок, и предавалась неге, которая окутала все ее тело и сознание.
— Тебе понравилось? — вдруг спросила она шепотом.
— Что? — не поняв, спросил я.
— Ну, ты кончил? — невинно спросила она и, открыв глазки, приподняла голову, обернулась и посмотрела на меня.
— Нет. Я не… я загляделся на тебя, — признался я и почувствовал, как вокруг моих ушей закипает вода от смущения.
— Ой, бля! — вырвалось у Оли, когда она приподнялась на руках и полностью оглядела себя сзади, поняв, какому зрелищу я стал свидетелем. Затем она, сдвинув ножки, залившись краской, прошептала: — Прости меня, пожалуйста.
— Простить тебя? За что? — недоуменно спросил я.
— Я не хотела тебя смущать и не хотела тебя дразнить…
— Да ты что… я за такое зрелище что угодно был готов отдать! — искренне воскликнул, смелея, я.