Ранним утром, как обычно я, нехотя, поднялся с кровати. Положил тетради и книги в свой рюкзак, обычно я даже не замечал те ли книги и те ли тетради я ложу. Затем подошел к зеркалу, тщательно расчесал волоси, побрызгался отцовсой туалетной водой и пошел в школу. Как и в этот раз, обычно я приходил первый из всего класса, садился на подоконник и думал о том, как хреново быть 14-летним. Подумайте сами: в баре посидеть нельзя, на ночную дискотеку — не пустят, секс… Тут вообще все плохо — где найти девченку своего возраста, готовую трахнуться с тобой не боясь потерять девственность или забеременить. Девченки постарше — это телки, им подавай крутых пацанов, машины, бары, дискотеки, тусовки на дачах. Бля, погано…
Думая об этом я незаметил как прошло время, даже не заметил как поздоровался со мной лучший друг. Звонок. Вся толпа нашего класса ручьем втекла в класс русского языка и литературы. Первым уроком была как раз литература.
Наталья Евгеньевна — преподаватель русского или попросту говоря училка русского вошла в класс в длинном алом, цвета розы, платье. Как всегда густо, но аккуратно наложенный макияж, заставлял задуматься о ее возрасте. 30… 35… 40… А может больше… Высокая, с большой грудью, правильными чертами лица, да еще к тому же и блондинка. Губы — пухлые, я представил как они обвивают мою плоть, как щекочет мою уздечку ее язык, а сама она пытается все дальше и дальше пропихнуть мой член себе в горло.
Я совсем незаметил как стал думать о своей училке, как об объекте желания, большого желания. Похоть бурлила в самой крови. Я — человек, который ни разу не трахался, хотел зрелую женщину, более того свою училку. Да еще ко всему этому я знал, что у нее есть дети. Но мое желание побеждало все, разрушало все предрассудки. Я хотел трахнуть ее. Трахать ее в то самое влагалище, из которого появились те самые дети. Меня возбуждали такие мысли. Мой член напрягся, ширинка готова разорваться в любую минуту. Напрягся и весь класс в ожидании услышать фамилию того, кто должен отвечать. Мне не повезло — это была моя фамилия…
В таком положении я не оказывался раньше никогда. Литература давалась мне очень легко. Я мог ответить урок по роману или повести даже не читая их. Однако если я встану, то все увидять что в штанах у меня гора Эверест и я буду долго еще объектом насмешек. Другого выхода не было и я произнес:
— Наталья Евгеньевна, я не готов сегодня.
Разумеется я не встал а сказал это сидя. Однако не зря говорят если гора не идет к магомеду, то магомед идет к горе. Наталья Евгеньевна вышла из-за своего стола, подошла и присела на мою парту.
— Очень жаль это слышать от тебя, — сказала она.
Мои глаза невольно скользнули по ее заднице. Не хотелось смотреть ей в глаза — не выучил урок, да еще и хотел ее. Наталья Евгеньевна встала и пошла обратно к своеу учительскому столу. Медленно, покачивая бедрами. Я заскрипел зубами, ее походка словно говорила «Возьми меня, пронзи меня».
Что произошло во время урока я не помню. Все 45 минут я провел в размышлениях о том, как я трахаю в зад училку русского, даю ей в рот, поливаю ее спермой, как это делают в порнофильмах, короче насаживал Евгеньевну на свой хер столько раз сколько мог себе вообразить.
Когда прозвенел звонок и все ушли, я решил немного еще посидеть за партой, чтобы мой член наконец расслабился и уменьшился в размерах. Сделав вид, что что-то ищу в рюкзаке я сидел не вылазя из-за парты. Наталья Евгеньевна подошла ко мне и сказала:
— Знаешь я не поставила тебе 2 бала. Ты всегда хорошо отвечаешь и я не хотела, чтобы один невыученый урок стоил тебе оценки в четверти.
— Спасибо, — ответил я.
Она улыбнулась, отошла от меня, приблизилась к окну и, глядя в него, сказала:
— Ну так что ты думаешь?
— О чем? — ответил я.
— О моей заднице.
Я чуть не подавился собственным языком.
— Не понял, — сказал я.
— Да ладно, неужели ты думаешь, что я не заметила как ты пялишься на мой зад.
Да вот тебе и скользнули глаза, оказывается я пялился.
— Извините, — пробубнил я, почти краснея.
— Я не просила извинятся, я спросила, что ты о нем думаешь.
Бля, вот к чему приводят разные нехорошие мысли о разных взрослых телках.
— Я ничего…