что дохлая крыса — это не такой уж плохой вариант. И стоит мне только так подумать, как рядом с моей камерой внезапно появляется Диана с тарелкой какой-то каши. Сама каша выглядит не слишком аппетитно, но запах от неё исходит просто божественный.
— Привет. Я подумала, что ты немного проголодался, и решила сбегать на кухню, — сказала она с улыбкой, ставя тарелку перед решёткой.
— Немного — это ещё мягко сказано, — отвечаю я.
Не имея возможности просунуть тарелку между прутьями, беру ложку, и начинаю поглощать кашу. Только-только вхожу на вкус, а тарелка уже пустая.
— Ну как? — интересуется Диана.
— Отлично. Спасибо тебе.
— Не за что. Это было не трудно. На кухне этого добра навалом, и конкретно в данный момент за ним никто не присматривает. Если хочешь, могу принести ещё.
— Не стоит, как-нибудь потом. Как ты?
Диана перестаёт улыбаться, а у меня появляется желание как следует приложиться головой об стену, чтобы впредь не задавать идиотских вопросов. Нашёл о чём спрашивать, придурок! Карлос приказал привести к нему Диану и ту другую девушку явно не для того, чтобы в шахматы с ними поиграть. И судя по тому, что Диана не сидела в клетке, как я и остальные, а свободно разгуливала по тюрьме, Мальвадо остался доволен. Где-то в глубине души мелькает злая мысль «Хорошо, наверное, постаралась, потаскуха!», но я тут же её отгоняю. Как будто у Дианы был выбор? Формально он был, но такого я бы и врагу не пожелал. После того как Джаред и Ханна сделали жаркое из Маркуса, я и сам был готов в ногах у них ползать, лишь бы та же участь не постигла и меня. Имею ли я право после этого осуждать Диану? Не имею. Когда хочешь остаться в живых, и не на такое пойдёшь.
— Нормально. Жить буду, — отвечает она максимально беспечно.
— Хотел бы я сказать то же самое и о себе, да только… — специально не договариваю фразу до конца, и с грустным видом развожу руки в сторону.
Диана с грустной улыбкой просовывает руку между прутьев, и хлопает меня по плечу.
— Не кисни раньше времени. Возможно, ситуация поменяется, — пытается она обнадёжить меня.
— Не сомневаюсь. Вопрос в том, в какую сторону.
Ответа на этот вопрос у Дианы нет.
— Один человек как-то сказал, что жизнь похожа на зебру и состоит из белых и чёрных полос. И они меняют друг друга с разной периодичностью, — говорю я после затянувшейся паузы, в основном для того, чтобы просто прервать тишину.
— Серьёзно? А я слышала другое. Жизнь — это один огромный котёл с дерьмом. И всё что ты можешь сделать — так это выбрать ложку, которой тебе предстоит всё это жрать. Пит хоть и был ещё той мразью, но говоря про котёл этот ублюдок оказался абсолютно прав, — парирует Диана.
По злому огоньку в глазах замечаю, что это только начало, и ей есть что ещё мне сказать.
— Свой котёл я увидела в тот день, когда погиб мой брат, — начинает Диана издалека.
— Брат? Разве Дилан и Фэйт…
— Другой брат. Старший. Однажды вечером Марк возвращался домой, и столкнулся с сынком нашего градоначальника. Стэн тогда был то ли сильно пьян, то ли чем-то накурен. Начал задирать Марка, грубо высказывался о нём, говорил что таким как мы здесь не место в его городе. А когда поток слов иссяк, просто взял нож, и несколько раз ударил моего брата в живот. Он умер у меня на руках, и умер глупо, ни за что. Просто потому что у одного зажравшегося ублюдка испортилось настроение.
Я затаил дыхание, не зная что сказать. Принести соболезнования и сказать, что мне очень жаль? А смысл? Когда умирает близкий человек, никакие слова не смогут облегчить боль потери. Диана же тяжело вздохнула, и присела на пол, прислонившись спиной к решётке.
— Когда я поняла, что мой брат не дышит, в меня будто дьявол вселился. Я схватила камень, догнала Стэна, благо этот шатающийся ублюдок ушёл не так далеко, и долбанула его по затылку. А когда он рухнул, ударила снова, и била до тех пор, пока башка этой мрази не превратилась в кашу. И знаешь, я почувствовала себя намного лучше! Правда ненадолго. Когда поняла что натворила, и что с нами сделает отец Стэна, схватила Лукаса и сбежала из города.
— Как давно это было? — осторожно уточняю я.
— Недель шесть назад, хотя порой кажется, что с тех пор прошла целая жизнь. Какое-то время мы бродили по Пустошам, стараясь держаться как можно дальше от поселений, ведь отец Стэна объявил вознаграждение за наши головы. После того как у нас закончились припасы, и мы чуть не умерли с голоду, нам удалось прибиться к каравану Пита. Он знал что нас разыскивают, но решил не выдавать. Не потому что был хорошим человеком. Скорее даже наоборот.
В этом месте Диана делает многозначительную паузу, давая мне возможность додумать остальное до конца. Я же просто прогоняю все дурные мысли, просовываю руку сквозь прутья, и ласково глажу сидящую передо мной девушку по голове, ни говоря ни слова. Явно не ожидавшая подобных действий с моей стороны Диана вздрагивает, неторопливо поворачивает голову назад, и выдавливает из себя вымученную улыбку.
— Ладно, я, пожалуй, пойду. Приятно было снова тебя увидеть, — говорит она на прощание, поднимаясь с пола.
— Взаимно. Если будет возможность, приходи ещё.
— Обязательно, — заверяет меня Диана, и уходит, забрав пустую тарелку.
Разговор с Йеном определённо пошёл мне на пользу. Стоило выговориться, и на душе стало значительно легче. Будто и не было этих последних паршивых недель в моей жизни. Славный он всё-таки парень. Возможно, лучший из тех, кого я видела после смерти Марка. Как знать, возможно всё повернулось бы иначе, встреться мы в другое время и при других обстоятельствах. Теперь об этом можно было лишь фантазировать.
Ловлю себя на мысли, что как-то слишком уж сильно начинаю витать в облаках, и напоминаю самой себе, что пора бы спуститься с небес на грешную землю, и снова взяться за ложку. В конце концов, в моём котле осталось ещё много дерьма, и кроме меня жрать его некому. Карлос хоть и самодовольная мразь, но что-то человеческое в нём всё-таки осталось. Пока я ходила по зданию тюрьмы, и внимательно его изучала, ни одна сволочь ко мне не прицепилась. Пару раз подвернулись уроды, бросавшие в мою стороны всякие похабные замечания, и предлагавшие уединиться, но стоило им увидеть повязку на моей руке, как они дружно отводили взгляд, и засовывали языки в задницу.
Осматривая здание, я пыталась понять как здесь всё устроено, и узнала для себя много нового. Рабов в тюрьме накопилось немало, почти полторы сотни, и все они делились на три категории. Первая, и самая многочисленная, была предназначена для работ во дворе и на ферме за стеной. Эта ферма располагалась рядом с небольшим озером, и обеспечивала провизией всю тюрьму. Как правило, работали там мужчины и крепкие парни. Естественно, под присмотром вооружённых работорговцев. Сама я эту ферму видела лишь мельком с одной из вышек, так как приближаться к воротам было запрещено, о чем мне не слишком тактично напомнили двое головорезов во дворе.
Вторая группа состояла преимущественно из женщин и девушек, предназначалась исключительно для последующей продажи, и содержалась в чуть более хороших условиях, чем батраки. Оно и понятно — товар не должен портиться, и терять товарный вид, а то ведь покупатель может потребовать скинуть цену, а то и вовсе отказаться от покупки. К слову о покупателях. Для их поисков работорговцы использовали радиорубку на одном из верхних этажей. Помимо непосредственно радиста за ней приглядывало ещё двое вооруженных головорезов, один из которых захлопнул дверь прямо у меня перед носом. По куску услышанного разговора радиста с очередным покупателем я выяснила, что рабов продают как поштучно, так и группами.
И наконец третья, самая малочисленная группа, куда успели угодить Тина и Йен. Эта группа состояла исключительно из изгоев и тех, чей статус ещё не …