На следующий день я уже потягиваю скверное вино в одной из припортовых забегаловок. Расчет у Харриет получил сразу же после ухода Айдана, и половину суммы у меня уже отобрали местные уличные грабители, не успел я вдохнуть вонючий портовый воздух. Они бы отобрали все, но я предусмотрительно разложил деньги в разные места, в том числе и в обувь, а они обыскали только карманы и сумку. Нашли в сумке шелковое белье и флакон со смазкой, сказали, что если я посмею работать шлюхой в их квартале – то могу распрощаться или с собственными ушами или с двумя третями платы. Ответил, что понял – а что еще я мог им ответить? И на том спасибо, что не избили.
И вот я сижу, потихоньку трачу оставшиеся монеты и меланхолично предаюсь любимому занятию – размышлениям «ахштожемнеделать?». После шелкового белья и приличной еды втягиваться в прежнюю нищебродскую жизнь тяжко вдвойне. Да и подрастерял я юношеский запал, честно признаться.
Вино до того скверное, что не лезет в глотку. На заплеванном полу валяется несколько выбитых зубов. На грязных столах явственные отметины от ударов ножом. Подвыпившие матросы и солдатня воняют мочой, потом, нестиранными носками, говном, и цингой. Не стесняясь отрыгивают и громко ржут от звуков отрыжки. При одной мысли, что мне, возможно, для зарабатывания на жизнь придется с ними… нет, даже думать об этом не хочу. К горлу все явственней подкатывает тошнота.
Вдруг обычный кабачный гомон – маты, ругань, пьяный гам – умолкают. Все настороженно следят за благородным в полном доспехе, заявившимся в портовую рыгаловку. Благородный размеренным шагом идет по залу. В моем направлении идет. А я милого узнаю по именному щиту. Привет, Айк, хули ж ты тут делаешь?
— Можно сесть? – это он у меня спрашивает, значицца. Какие мы вежливые.
— Разумеется, — я тоже умею быть вежливым, ага.
Кладет шлем на стол, садится напротив меня. А он все такой же, да и с чего бы ему меняться, если мы в последний раз виделись только вчера. Я ничего не говорю, просто потому, что не знаю, что тут можно сказать. Шум в забегаловке возобновляется – посетители узрели, что мордобоя в ближайшее время не будет и все вернулись к своим занятиям.
— Я тебя искал, — наконец говорит он.
— Всегда к вашим услугам, — отвечаю. Это древняя мудрость: ежели не знаешь, что сказать, ляпай что-то вежливое и бессмысленное.
— Вчера я не попрощался, как следует. Извини. Сегодня я хотел снова с тобой встретится и… — он умолкает, явно не зная, как лучше выразиться. Что ж, значит он снова пришел в бордель, чтоб переспать со мной, но меня уже не было, и он решил отыскать меня здесь. Я даже могу себе представить, как Харриет уговаривала его согласиться на другую шлюху, и какая кислая мина у нее была, когда пришлось объяснять Айку, куда я мог пойти. Наверное эта забегаловка уже не первая в портовых кварталах, куда он заходил. Лестно, что я ему так угодил. Или это ему опять романтика в голову ударила?
— Я уже не работаю, — осторожно говорю я, — но если вы хотите повторения нашего вчерашнего… общения, то я не против.
А и в самом деле, почему нет? Мне с ним было хорошо. К тому же он вряд ли отпустит меня с пустыми руками. А даже если и отпустит – я хоть ненадолго отвлекусь от нынешнего безрадостного бытия.
— Пойдем со мной, — и он безапелляционно поднимается.
Мы молча идем друг рядом с другом прочь из уже осточертевших мне за один день портовых кварталов, в направлении королевских садов. Они хоть и называются так, но король в них гулять не заходит – у него есть сады при дворце, охраняемые намного лучше. Сады занимают огромную площадь, и тянутся от дворца почти до входа в квартал ремесленников. Они огорожены, и каждый вход охраняется стражниками. Нас пропускают без вопросов, так как Айк – благородный, а меня принимают за его слугу. Мы идем по дорожке, небо полыхает закатным багрянцем, стрекочут какие-то кузнечики и прочая мелкая поебень…ой, то есть дребедень, разумеется. Романтично, конечно, но трахаться здесь я не очень хочу – все эти травинки-веточки так и норовят впиться в самые нежные места, а мошкара постоянно пытается влезть в неподходящие для нее отверстия.
Когда мы заходим достаточно глубоко в сады, Айк останавливается и поворачивается ко мне.
— Далиен, уезжай со мной в форт Зирракс, — вдруг говорит он.
Я от удивления аж дар речи потерял. Что? Куда? Зачем?
— Ты мне нравишься и я хочу, чтоб ты стал моим наложником, — пожимает он плечами с таким невозмутимым видом, будто предлагает мне передать солонку за столом.
Что за нах? Это шутка или я перепил? Я зажмуриваю глаза и мотаю головой, но окружающий мир выглядит реальным, а Айк – серьезным. И ждущим ответа. Наложником значит. После разового траха. Охренеть.
— Я… Вы уверены? – глупо спрашиваю я.
— Конечно уверен.
— Но я шлюха.
— Мне об этом известно. Особенно учитывая обстоятельства нашего знакомства.
— Я эльф.
— Я заметил.