Вот только че делать, непонятно. Ясно что перебесятся, только вот когда? Ко мне пристают чтоб Георгевскую ленточку повязала, я нехочу, отмазываюсь, типа не идет к моему прикиду. Но на самом деле просто нехочу и все. Нафиг человека выделять всякими ленточками, типа свой или враг. Главное что у него внутри, а не что на него нацеплено. Я простая девченка и ни разбираюсь в политике, но по моему это так просто.
Что то долго нет его
Сегодня первый раз ночуем вместе. Я буду его всю ночь обнимать, я уже решила. Интересно, он храпит? И кроме нас много будет людей в палатке?
Как то тревожно. Наверно это день такой, на нервы давит. И наверно я трусиха, попала в незнакомую обстановку и все.
Пойду искать моего проповедника, а то что то без него совсем стремно. Да и темно уже писать.
Господи сделай чтоб люди поумнели. И чтоб я не боялась. И чтоб уже был мир.
***
Этот дневник был найден 3 мая на Куликовом поле в Одессе.
Он долго ходил по рукам в райотделе милиции. Менты зачитали и засалили его до дыр. Так бы он и истерся в порошок, если бы кто-то не потерял его в туалете. Когда я нашел его, я сразу понял, что мой долг — открыть миру этот бесценный документ.
Имена и судьбы его героев неизвестны. Определить их не представляется возможным: в Одессе всех Святославов зовут Сявами, всех Константинов Котями, всех ботанов Капустами, всех соседок — тетями Бронями, и все без исключения экономисты тискают красивых студенток за сиськи.
Поэтому мы никогда не узнаем, сгорели ли герои заживо, были ли застрелены или задушены, лежат ли в больницах или благополучно вернулись домой.