Джесем еще раз надавил стволом на тело журналистки – Еще есть пленки, сука?
— Нет, нет, клянусь вам, нет.
— Ребята, обыщите комнату…
Пока четверка здоровых негров шарила по комнате, Джесем пристально смотрел в лицо белой женщины, в ее зеленые глаза, которые выдавали страшный испуг, на ее дрожащие губы, на след от пощечины на удивительно белой коже щеки. Джесем видел много белых женщин, но таких удивительно белокожих нет… Ей было страшно, ее светлые волосы прилипли к потному от волнения лбу… Капли пота текли по лбу и прямому носу… От нее пахло страхом и потом, смешанным с какими-то ароматическими жидкостями… Она была молода, ей, верно, еще не исполнилось и 25…
— Джесем, ничего нет, ни в комнате, ни среди ее вещей.
— Ладно, сучка… Креку не нужен шум. Ты уедешь и никогда сюда не вернешься. Но Крек сказал проучить тебя, научить уважать хозяев, белая шлюха… И я знаю, как мы тебя проучим, ты запомнишь свою ошибку надолго…
Джесем засопел и, переложив пистолет в другую руку, начал выдергивать блузку женщины из-под брюк. Журналистка поняла, о чем говорит Джесем, взвизгнула, неожиданно сильно отпихнула его, и бросилась с кровати бежать, по дороге она заехала одному из охранников ногой в живот, но у двери ее настиг мощный удар кулаком в бок. Несчастная жертва так и села на пол, взвыв от боли и осознания неизбежности грядущего сексуального насилия.
— Стерва! Сейчас ты у нас попляшешь!! Ребята, долой с нее одежду и кидайте ее на кровать!
Двое мощных охранников сопя бросились к девушке. Она еще попыталась сопротивляться, но сильный пинок в живот заставил ее прекратить свои попытки – негры были сильнее. Рывком за отворот блузки ее поставили на колени, раздался треск, посыпались пуговицы… Блузку с нее просто сорвали. Увидев ее тело, Джесем возбужденно засопел – весьма широкие плечи, крепкий живот, красивые стройные руки, а ткань белого бюстгальтера прикрывала приятные на его вкус груди…
— Сорвите с нее эту тряпку! Бретельки разрезали ножом. Ткань упала к ногам поставленной на колени девушки…Она даже не попыталась закрыться руками – так она была потрясена. Взгляду похотливых мужиков доступны стали ее прекрасные груди: приятно полные и округлые, слегка «курносые» и, как они поспешили проверить, весьма упругие на ощупь. Пока ее груди мяли в четыре руки, девушка лишилась и тонких бриджей, обнажились крепкие белые бедра… моментально была разорвана и ткань ажурных трусиков. Бросив взгляд на ее лобок, Джесем засопел еще больше – белая европейская шлюха была гладко выбрита. Все ее телеса так и просили, чтобы ее трахнули.
— Поднимите ее!
Девушку подняли, заломив руки за спину. Плечи ее были широко расправлены, так что груди выдавались вперед пятнами ореолов вокруг сосков. Плоский, подтянутый живот говорил о хорошей физической форме. Поджарая талия переходила в манящие размером и упругостью зад и бедра. Ноги, стройные и длинные, были непокорно расставлены. Взгляд ее зеленых глаз был очень колючим. Она уже не боялась, и не просила пощады. Она ненавидела. Джесему захотелось сделать так, чтобы взгляд этой женщины стал другим, просящим, покорным… И он умел это делать…
Джесем трахал много женщин. И он делал это часто и мастерски. Больше всего он любил, когда телка становилась полностью покорной, когда она была доведена до того, что просила трахать ее еще и еще. Сейчас ему предстояло повторить свой фокус на этой гордой и непокорной кобылке. Но подобное с белыми телками он уже проделывал… Подручные бугаи понимали, что Джесем будет развлекаться, но знали, что и им обязательно перепадет кусок этой удивительно белой плоти.
— Поставьте сучку в собачью позу, да держите ее покрепче!
Приказание было моментально выполнено. Настю прижали к кровати за щиколотки и запястья так сильно, что не могла вырваться хоть на чуть-чуть. Но она намеревалась достойно снести унижение – не издать ни одного стона, ни одного вскрика. Эти грязные черножопые самцы не должны получить хотя бы морального удовлетворения от изнасилования. Она выбрала точку на противоположной стене и уставилась в нее, пытаясь отрешиться от всего того, что вот-вот должно было начаться.
Она была готова ко всему, но только не к тому, что произошло. В тот момент, когда Джесем раздвинул в стороны ее колени, стоявшие на простыне, сделав тем самым ее промежность более удобной для проникновения, девушка внутренне сжалась – сейчас в ее нежную, аккуратненькую, так ею лелеемую дырочку вторгнется вонючий член этого негра. Но… Вместо головки члена он ощутила пальцы мужской руки. И они не врывались в ее пещерку, грубо терзая ее плоть, наоборот, они неожиданно мягко пробежались по ее половым губкам, прошлись по нежной и мягкой перемычке между влагалищем и анусом, потом пошли вниз, мотыльком шебурша по шелковистой коже внутренней поверхности ее бедер. Добрались до податливого, тщательно выбритого и поэтомубархатистого лобка. И уже оттуда они достигли конечной точки своего маршрута, самого нежного и чувствительного места тела девушки. Настя была в сильном ступоре. Она была готова к ужасным рывкам и точкам, истязанию ее плоти, а взамен получила это…
Вот уже три долгих года к этому месту тела прикасалась только она сама. А до этого ей столько радости своими играми с ее промежностью подарила Маша… И вот теперь, сейчас, в этой обстановке…
Тем временем Джесем ласкал ее клитор тремя пальцами. Два, указательный и безымянный, он расположил по обе стороны от холмика, совершая ими осторожные массажно-круговые движения, а средним аккуратно парил над клитором, то и дело задевая и поглаживая подушечкой пальца бугорок. Второй рукой Джесем ласкал ее белые бедра, зад и поясницу. Сначала между ног белой женщины было сухо и ему даже пришлось облизать свои пальцы для смазки, но постепенно там становилось все влажнее и влажнее. Джесем специально начал с очень медленных движений пальцами, теперь он ускорил их ход…
Настя пыталась сосредоточиться, отрешиться от происходящего, как учили когда-то. Но не могла понять – от чего отрешиться. Боже, она так мечтала, лаская себя по вечерам, что кто-то когда-нибудь будет делать с ней то же, что и милая Маша несколько лет назад… И вот теперь, этот накачанный негр, в этом вонючем бунгало… Девушка сама не ожидала, что из ее груди вырвется стон, стон самки, сношаемой самцом. Она закусила губы, кляня себя за слабость, и не собираясь повторять ошибку.
Джесем довольно ухмыльнулся и стал еще активнее распоряжаться между ее ног. Нежный клитор он теперь ласкал лишь одним безымянным пальцем, а большой начал погружать в ее влагалище. Он думал, что она подмахнет ему, но белая телка еще не сдалась.
– Крепкая сучка, — подумал Джесем. Но свои выделения белая девушка контролировать не могла и становилась все более мокрой. Джесем совершал внутри круговые движения большим пальцем. Безымянный изводил бугорок плоти разнообразными аккуратными движениями. Он чувствовал, что девушка борется с собой из последних сил.
Настя старалась дышать ровно, не подавать виду своего нарастающего возбуждения. Но ей это давалось все с большим трудом. Слишком долго она мечтала о подобном, запуская свои тщательно отманикюренные пальцы себе между ног. Она была на грани, ее волю, измученную долгой борьбой с собой, со своим неудовлетворенным желанием, могло сломить любое неожиданное изменение. И оно произошло. Наслаждение и борьба с ним вышли на пик.
Джесем резко выдернул из ее пещерки большой палец и отдернул руку.
У Анастасии расширились глаза, она выдохнула:
— Хаааааааааа! Хаааааааааа! И насколько позволяли крепко державшие ее негры, не отрывая колен от кровати, качнула раскрытой промежностью, всей своей крепкой задницей, назад – туда, куда исчезли доводившие ее до вершин возбуждения пальцы.