— А вот мне — не смешно! — Девочка подняла голову, и мисс Грей увидела, что по щекам из-
под очков, градом катятся слезы.
— Господи! Ну не расстраивайся ты так! — Мисс Грей притянула Элли к себе, и теперь
отличница рыдала ей в плечо. — Хорошо, я обещаю, что не буду больше смеяться.
— Правда? — Лицо наивного подростка сразу просияло. От резкого кивка головой очки слетели, и тут мисс Грей испытала настоящий шок.
На левом глазу девочки расплылся огромный синяк. Видимо, он был поставлен дня два-три назад, так как уже успел из синего превратиться в темно серый. По краям отчетливо проступала желтая кромка от йода. Никогда не видевшая ничего подобного, учительница подняла, было, руку, желая дотронуться до лица пятиклассницы, но тут же отдернула, встретившись со взглядом Элли. «Вот так — поговорила с мамой», — подумала мисс Грей.
— Не надо! Будет больно. — Прошептала девочка. Она отвернулась и ее плечи снова затряслись. Истерика, вроде бы уже переставшая, снова охватила малышку.
Вот тут-то мисс Грей и растерялась. Что делать? Накричать на нее — будет еще хуже. Пожалеть — это затянется на полчаса, а то и дольше. Сказать, чтобы пошла и успокоилась. Так ведь не вернется.
Женщина стояла с разведенными в стороны руками и наблюдала, как одна из ее лучших учениц молча заливает слезами свой накрахмаленный передник. «Черт! Если бы у меня были свои дети, я бы…», подумала мисс Грей, и внезапно решение пришло к ней само. Учительница шагнула к девочке, взяла ее на руки, хоть это было и не легко, и, поймав наконец, заплаканный взгляд, ласково, но твердо, сказала:
— Элли. Давай договоримся. Я ненадолго стану твоей мамой. И когда ты успокоишься, ты мне все расскажешь, а я тебя выслушаю. Хорошо? — Она поцеловала девочку в щеку и теперь смотрела на нее.
— Хорошо! — Элли улыбнулась. Истерики не осталось и следа. Мисс Грей еще немного подержала ее, и аккуратно усадила обратно на стул. Затем взяла свой и поставила его рядом с ученицей.
— Итак! — В голосе мисс Грей зазвучали учительские нотки, но она вовремя спохватилась, вспомнив, что она сейчас просто мама. — Почему, солнышко, ты считаешь, что ты — лесбиянка?
— Я не считаю, мадам. Я знаю.
— Если хочешь, что бы я тебя выслушала, зови меня мамой. — Отрезала женщина, но подумав, шепотом добавила, — пожалуйста! — Превращение из учительницы в маму давалось нелегко.
Девочкакивнула и продолжила:
— Понимаете…гм-м…понимаешь,…мамочка, — слова вылезали под давлением в десять атмосфер, — я знаю, что я — лесбио…эээ…лесбиянка!
— Ты уже баловалась с другими девочками, доченька! — В голосе мисс Грей не осталось и тени строгости. Наоборот, она словно растеклась медом. Для не самой было неожиданно, что тема разговора так волнует ее. Воображение тут же нарисовало картину, как именно может баловаться девочка с девочкой. Да еще и оттого, что Элли назвала ее мамой, а она ее — дочкой, ее тело стало подавать привычные позывы. Учительница никогда раньше не была с женщиной, а тем более — с ученицей, но остановить свою похоть она просто не могла. Теплые капли женского дождя начинали стекать по не видевшему ничего, кроме желтого вибратора, влагалищу. Они впитывались в черные трусики мисс Грей и потихоньку склеивали ляжки учительницы.
— Нет, что ты, мамочка! — Второй раз это слово вылетело почти без запинки. — Но мне бы очень хотелось этого. Когда я, после физкультуры, моюсь в душе, я не знаю, что мне делать. Мои подружки все голенькие. Они так моют свои…, — девочка запнулась.
— Моют свои что?
— Ну, это, то, что между ног.
— Доченька, я хочу услышать, как ты произнесешь это слово.
— Хорошо, мамочка. Я просто не знаю, как правильно говорить. Моют свои…писи?…нет — письки. Нет — пиписки. Но они уже все гуляют с мальчиками, а я на них…
— Ну, хорошо, хорошо. Ты все правильно говоришь, дочка. — Мисс Грей уже готова была кончить. Откровенные слова Элли, словно бензопилой, разрезали ее губы, между которыми бушевал Ниагарский водопад. — Ну, и что, мое солнышко? Они моют, а ты?
— А я не могу оторваться от их … писек. Мне делается так хорошо, что хочется поцеловать их всех … туда. Мамочка, я так сильно возбужаюсь.
— Доча! Надо говорить не возбужаюсь, а возбуждаюсь. А откуда ты знаешь, что