За окном бушевала снежная буря. На дворе был декабрь, и погода была отвратительная. Компенсируя внешние катаклизмы, Тимур и Тома лежали, обнявшись, под теплым одеялом в своей уютной спальне. Было уже около одиннадцати утра, они никуда не спешили и, поэтому, вставать не торопились. Тома, еще летом, окончательно перебралась к Тимуру. После того, как она к нему переехала, она еще неделю шарила по родительскому дому в поисках всяких своих мелочей — она не желала оставлять там абсолютно ничего. Тимур был ее любимым мужем, и она искренне считала, что его дом может быть единственным местом, где может жить она, и где могут храниться ее вещи. Лера, также летом, переехала жить к Солнцу. У них там был полный амур. Периодически Лара с Солнцем к ним наведывались, и они вместе проводили вечера. Официально, Тимур и Лара ходили в клуб как пара, а Тома ходила туда, как дочь Карины и Владимира. Но они собирались это поменять. Солнце обещала уладить все формальности. Они с Ларой тоже хотели оформить свои отношения и стать парой, это было не так уж сложно, так как по паспорту Солнце была мужчиной, хотя никогда не признавала себя таковым. А Тимур хотел, чтобы его парой официально стала Тома. Тут то и была загвоздка, Тома была несовершеннолетней, ей по-прежнему было тринадцать лет. Выходом из ситуации было бы то, если бы Тома перешла из разряда обычных посетителей в разряд подсадных — работников клуба. Для работников делали исключения, не требуя, чтобы они официально были женаты. Но загвоздка была в том, что, несмотря на свой конспиративный характер, заведение было официально зарегистрировано как дискоклуб, и все работники получали официальную зарплату, из нее даже платились налоги. Заведение заботилось о будущем своих служащих. Несовершеннолетие Томы было препятствием и тут, но Солнце обещала, как-нибудь, уладить это. Томе совсем скоро должно было исполнится четырнадцать, и тогда, вроде бы, закон предусматривал какое-то решение. Когда Тома узнала что Тимур подсадной она пришла в жуткое возбуждение, осознав, что за это развлечение еще и деньги получать можно. Тогда она, наконец, поняла, почему Тимур и Лара никогда, и ни при каких обстоятельствах, не желали пропустить ни одной клубной вечеринки — они просто не имели права. Но это было небольшим минусом, с которым Тома готова была смирится. Поэтому она с нетерпением ждала, когда же ее смогут устроить на работу. Это было, тем более, важно и потому, что с тех пор, как съехала Лара, Тимур в одиночку выплачивал кредит за квартиру и оплачивал их общие расходы. Правда, отец Томы периодически подбрасывал им деньжат, и оплачивал Томину школу — он был преуспевающим бизнесменом — и, поэтому, до нужды было далеко, но Тома не испытывала полной независимости от родителей. А еще им пришлось нанять прислугу. Раньше Лара самостоятельно справлялась с уходом за квартирой, но Тома, явно, была к этому делу непривычная. Поэтому Тимур обратился в агентство и сам, лично, нанял женщину для уборки. Он выбрал именно ее потому, что в отличие от остальных кандидаток, которых ему предлагали, эта была уже в возрасте, лет пятидесяти, выглядела скромно, а главное в ней он почувствовал опытную хозяйку, привыкшую ухаживать за домом. К тому же, Тимур не желал, чтобы по его дому шлялась какая-нибудь, виляющая задом, молоденькая красотка. Этих прелестей ему хватало и без того. К тому же он не знал, как к этому отнеслась бы Тома. Короче, хотелось спокойной, жизни. Но, как выяснилось позже, тут Тимур просчитался. Неожиданно для него, события развились таким интересным образом, какого Тимур не предвидел. Лишь спустя два месяца Тома рассказала ему все подробности этой веселенькой истории.
Как только Марья Ивановна, а именно так звали нанятую домработницу, появилась в их доме, Томе, как она потом призналась, пришла в голову гениальная идея. Она, во что бы то ни стало, решила ее совратить. Как она до этого додумалась, Тома уже не помнила сама. То ли ей показалось, что женщина излишне скромна, то ли ей захотелось разнообразия, но решение было принято, и Тома приступила к его выполнению. Марьиванна, как ее прозвали Тимур и Тома, приходила два раза в неделю, по средам и по воскресеньям. Надо сказать, что, не смотря на свой возраст, она, в общем, оставалась довольно привлекательной женщиной — маленького роста, не выше Томы, худенькая — она все же сохранила главное достоинство любой женщины — довольно округлую попку и приличные груди. Сама она была светленькая, с завивающимися волосами и могла бы выглядеть очень сексуально, если бы не ее очень скромный и, временами, какой-то испуганный взгляд. Она всегда безропотно выполняла любые просьбы Тимура и Томы и совершенно не обладала способностью перечить. Как раз отсутствием этой способности и воспользовалась Тома, для реализации своих планов. Когда приходила Марьиванна, Тимур, вкратце, давал ей задание, а сам, чтобы не мешаться под ногами уходил по клубным делам, благо у него там намечалось несколько новых проектов. А Тома оставалась дома, под тем предлогом, что ей нужно как следует освоить дело по уходу за домом. В школу по средам она не ходила, в их прогрессивной школе была четырехдневка. Собственно, поэтому Тома и выбрала среду в качестве одного из дней для уборки. Когда Тимур удалялся, Тома, по началу, помогала Марьиванне убираться, но, незадолго до конца уборки, она объявляла, что ей надо принять душ и удалялась в ванную. Ванная у них была очень большой — в углу размещалось огромное джакузи, где, при желании, могли разместиться человек пять. Собственно, они там, периодически, и размещались. Тома наполняла джакузи, скидывала с себя одежду и погружалась в воду. Через некоторое время раздавался ее голос:
— Марьиванна, зайдите, пожалуйста.
Ничего не подозревающая женщина заглядывала в ванную. Там, среди пены, она видела, как ей казалось, невинную девочку, которая протягивала ей мочалку со словами:
— А потрите мне, пожалуйста, спинку.
Как уже говорилось, Марьиванна ни в чем не могла отказать и, ополоснув руки под краном, покорно натирала Томину спинку. Тома понимала, что форсировать события нельзя, иначе можно ее спугнуть, и приучала Марьиванну в этой процедуре в течение нескольких недель, постепенно добавляя мелкие детали. Она, как бы невзначай, поворачивалась, подставляя под мочалку то грудь то попку, кабы нечаянно, касалась рук Марьиванны и постепенно растягивала время мытья. Через месяц она добилась того, что Марьиванна, как само собой разумеется, вымывала ее, стоящую перед ней в полный рост, обрабатывая мочалкой все ее тело, включая торчащие груди и выпяченную попку. Она руководила действиями женщины, осторожно направляя ее руку все ближе в заветной цели — ее промежности. Добившись этого, она сделала следующий шаг. В очередной раз, когда Марьиванна зашла ее мыть, она предложила ей присоединится:
— Марьиванна, я такая свинья, — начала она, — вы меня постоянно моете, а я даже ни разу не додумалась предложить помыться вам самой.
— Да что ты, что ты, — забеспокоилась Марьиванна, — не стоит, правда. Я дома помоюсь.
— Да что дома! Залазьте! Вы когда-нибудь в джакузи мылись? — и она нажала кнопку, запуская механизма джакузи.
Вода забурлила и запенилась. Это было ее секретным оружием, которое она приберегала на решающий момент. Марьиванна понятия не имела о такой функции этой, как она думала, большой ванны, и теперь восторженно смотрела, как бурлится вода.
— Надо же, чего только не придумают люди!
— Залазьте! Не пожалеете!
— Да у меня и чистого белья с собой нет, — неуверенно произнесла Марьиванна.
— А чистое белье я вам дам, мы же с вами почти одинаковые.
Марьиваннаудивленно посмотрела на себя, а затем окинула взглядом стоящую в джакузи Тому.
— И правда, — видимо, такая мысль ей раньше никогда не приходила в голову.
— Да что вы стоите, раздевайтесь!
И, то ли сработали аргументы Томы, то ли ее приказной тон, но крепость Марьванны рухнула, и она начала стягивать с себя одежду. Сняв кофточку и брюки, она, к удивлению, и радости Томы, оказалась стоящей, просто таки, в изысканном нижнем белье, черного цвета. Видимо она еще не собиралась переходить на «бабушкины» панталоны. Марьиванна замерла, не решаясь снять белье.
— Ну, что вы, — весело засмеялась Тома, — мы же с вами девочки. Не стесняйтесь, — этот аргумент сработал, и Марьиванна стала расстегивать лифчик.
Она аккуратно положила его на остальную одежду, а затем, туда же последовали и ее кружевные трусики. Она осторожно шагнула в бурлящую воду. Тома еще раз удивилась, какая она оказалась ухоженная. Ее тело не имело ни капли жира, животик был подтянут, а груди и попка достаточно плотно сидели на своих местах. Марьиванна погрузилась, наконец, в воду. Так у них и повелось, к концу уборки они, дружно, направлялись в ванную, где, как и раньше, женщина намывала Тому, а Тома в свою очередь, тоже постепенно, все больше и больше, натирала свою домработницу. Они даже подружились, а Марьиванна все больше расслаблялась и, следуя примеру Томы, плескалась в воде и хохотала, когда по, якобы, неосторожности, Тома заваливалась на нее, невзначай касаясь ее разными частями своего тела. В конце концов, Тома уже запросто сидела у нее между ног, прижавшись спиной к ее грудям, в то время как Марьиванна мыла ей голову. Пришла пора наносить решающий удар. Тома еле дождалась, пока наступит очередная уборка. В этот раз она сказала, что пойдет помыться чуть раньше, а Марьинванна пусть присоединяется по окончании работы. Та, естественно, даже не удивилась и продолжила уборку в одиночестве. Тома, как всегда, напустила воды, разделась и залезла в воду. Она достала припрятанный заранее вибратор и нетерпеливо стала дожидаться прихода своей жертвы. Услышав, что Марьиванна приближается, она приступила к делу. Перед открывшей, дверь ванной, домработницей предстала следующая картина — Тома, сидя на крае джакузи, задрала ногу и, закрыв глаза, засовывала себе во влагалище самотык. Марьиванна обомлела, а Тома открыв глаза и увидев ее, словно испугалась и, вырвав из себя вибратор, соскользнула в воду. Марьиванна испугалась по настоящему, и уже собиралась выскочить из ванной, когда ее остановил Томин клич.
— Марьиванна, извините меня, пожалуйста, только никому не говорите, Марьиванна!
Женщина нерешительно остановилась на пороге, а Тома продолжала.
— Марьиванна, если вы сейчас уйдете, я просто умру от стыда. Давайте я вам все объясню, Марьиванна! Вы же такая добрая!
Последний довод сработал лучше всего. Марьиванна шагнула в ванную.
— Вы не злитесь на меня, Марьиванна, а?