— Тетя Нина, а где Сережка? — растерянно спросил Костя. — Мы с ним договорились, сегодня навестить Сашу в больнице.
Нина Павловна, покачнулась. Только тогда, Костя заметил, что она основательно навеселе. Это случается у нее, в периоды очередной хандры, которая, как правило, завершается долгими хмельными возлияниями. В такие дни, Сережкина мать жалела себя, обидно упрекает сына за свое женское одиночество, в чем, бесспорно, была немного права. С другой же стороны, никто не заставлял ее рожать сына в пятнадцать лет. Сережка тем более не виновен в том, что девчонкой она проявила слабость перед своим воздыхателем, в результате которой родился он.
— Не знаю, Костенька. Ты же знаешь, он мне никогда не говорит, куда уходит. Кажется, он мимоходом все же сказал, что поехал к отцу и поживет у него несколько дней.
Недавно он познакомился со своим отцом, и вот, решил съездить к нему. Черт, но ведь только ехать надо примерно, суток двое, а потом, неизвестно, насколько он у отца застрянет.
— Костенька, милый! Хоть ты не оставляй меня одну! — С пьяной скорбью в голосе, жалобно попросила тетя Нина. — Я сейчас так одинока! Мне так плохо одной! Посиди со мной милый! Пожалуйста!
Из ее глаз потекли крупные слезы. Хотя Костя знал, что плачет не столько она, сколько выпитая водка, слез он все равно не переносил. Если кто-то рядом плакал, ему хочется успокоить. Поэтому, он молча расстегнул пуховик. Сережки, все равно нет, а один он, к Сашке не поедет.
— Молодец, что остаешься со мной! — Радостно воскликнула она, после чего крепко обняла его. Костя, смутился, покраснел.
— Костик! Неужели ты краснеешь? Смущаешься меня? — удивилась она и что-то, наконец, осознав, лукаво спросила: — «Неужели, ты видишь во мне женщину?»
Подтверждая ее догадку, Костя покраснел еще гуще. Он давно и тайно влюблен в нее, но тщательно это скрывал. Но, наедине с ней, ему было трудно скрывать свои чувства.
— Господи, Костик! Неужели я еще похожу на женщину, которая может нравиться молодым людям?
Костя, снова покраснел, но решился ответить: — «Еще, как можете!»
Эмоциональность ответа подтвердила ей правоту его слов.
— Костенька, да мне уже тридцать пять стукнуло. Старая я, уже, а то бы…
— А мне это все равно. — Костя почувствовал, что его понесло. Хоть он и стеснялся проявлять перед ней свои особые чувства, более удобного повода поговорить с глаза на глаз, у него не случится.
Она плеснула глоток вина, а потом, выпила.
— Я уж думала, что больше никому не нужна, — задумчиво произнесла она. — Видишь, постепенно начинаю опускаться, перестала следить за собой, жутко растолстела, расплылась.
— Вы еще в прекрасной форме, — возразил Костя.
— Ты, так считаешь?
Она провела ладонями сверху вниз, натягивая на груди халат. Верхняя пуговка расстегнулась, полы халата распахнулись, обнажив белоснежные округлости крупной красивой груди. На ней сейчас не было лифчика. Костя увидел длинные чуть сморщенные соски.
Заметив его ярко разгоревшиеся глаза, тетя Нина усмехнулась.
— Костик, неужели я еще могу вызывать желание?
Краснея, он молчал, не в силах отвести взгляд от ее скрытой халатом груди.
— Они тебе так сильно нравятся?
Протянув руку, она взяла его за руку и неожиданно положила на свою обнаженную в вырезе грудь.
— Ладно, уж, трогай, не стесняйся.