Она вновь всхлипнула, но плакать не стала; как-то механически вытерла глаза, поднялась и покачнулась. Ухватившись за стену, постояла и двинулась к кровати.
— Я прилечь хотела сплю мало ты иди скажи им, что я уеду. Легла и засопела.
Постояв в нерешительности возле засыпающей, такой желанной, далекой и безразличной, он тихо ушёл.
Назавтра он прервал её «зачем ты пришёл» и сел рядом на диван. Близость её теплого плеча придала ему решимости.
Глядя в её отрешённый профиль: — Ты остаёшься! Так хотим мы с отцом. В память о Са — он поперхнулся, так и не произнеся имя, боясь вновь расстроить её.
Прервав готовящееся возражение: — Деньги я буду приносить. У тебя ведь нет карточки? Да я ей не умею, — поспешно соврав, ругая себя за неудобный вопрос. — Сколько нужно сколько попросишь.
Мальчишка захныкал, немного смущенно взглянув на мужчину и полуотвер-нувшись, девушка стала кормить его. И снова Виктор испытал неуместное вожделение, опять напомнившее ему, какой линии он должен придерживаться: стать необходимым.
— Собери-ка его, мы погуляем, — велел он ей, опять выглядящей уставшей.
— Нет, я собиралась — начала было она.
— Ты ложишься спать сейчас же, — отбирая у неё ребенка, не забыв бросить жадный взгляд на полную, круглую грудь. — Это мы идем гулять. Мы, мужчины, я — с племянником. Вернемся — постираем, погладим, сготовим, что ещё там.
Он понес малыша к столу: — Оденешь его?
Она со страхом смотрела на Виктора: — Нет Не нужно Мы сами Я не хочу Не дам!
Он вернулся к ней и постарался придать голосу убедительность и некоторую обиду: — Ты и правда веришь в то, о чем подумала?! И тебе не стыдно? Так обидеть меня?
Она смутилась: — Это от усталости Я не хотела Я и правда думаю, что не стоит
Уже на выходе, полуобернувшись к ней, стоящей скованно и неподвижно, он заставил её лечь и закрыть глаза.
Катая коляску и всматриваясь в мирно сопящего младенца, особо ни на кого из родителей не похожего, он испытал противоестественную неприязнь. Вот от этого шкета сильно зависят его будущие отношения с Нелей. Он — его пропуск к её сердцу, и если не сразу к сердцу, то в постель определенно. Придется притвориться, изображая любящего дядю. Войти в доверие, опутать заботой, отсечь других родственников — в общем, дать привыкнуть к себе. Только тогда получится остальное. Брезгливо изогнув губы, Виктор представил, как он смотрится со стороны. Смешно смотрится! Ничего, это временно — он уверен.
Умудрившись как-то неслышно запихнуть посапывающего младенца в кровать, мужчина устроился в кресле, напротив дивана со спящей Нелей. Во сне она снова выглядела как раньше, уравновешенной красавицей, пленившей его некогда. Конечно, волосы сбились в беспорядке, и нет на ней излюбленных коротких ярких платьев, но приоткрытые смявшимся халатом ноги красивы, а лицо безмятежно, и она совсем не похожа на «снежную королеву», державшую его на расстоянии. Он погладил тяжело занывший пах: скоро, теперь уже скоро.
Поговорив с матерью, он в приказном тоне велел ей оставить Нелю в покое, объявив, что таково их с отцом решение. Почти не говорящий после инфаркта, тот одобрительно кивал. (Специально для candyfoto.com) На попытки матери поскандалить, обвинив его в лицемерии и предательстве интересов семьи, Виктор насмешливо процедил, что не видит в Неле никакой угрозы и всем придется смириться с её существованием. И добавил, что он так хочет. Мать завела было про «шалаву, которая его опоила чем-то», но он весело рассмеялся. У него теперь часто бывало хорошее настроение, особенно после возвращения от неё, бывшей «снегурочки».
Быстро пронюхав про его посещения Нели, заволновалась Лариса, заподозрив возвращение интимного интереса к той. Любовницу он успокоил и постарался разубедить, чтоб она раньше времени не нарушила его планов. Контроль за расходами той, пригляд за квартирой, ну, чтоб мужиков не водила — такое объяснение показалось женщине разумным. И хотя время от времени сожительница пыталась завести песню «может её того, прогнать», мужчина резко ставил её на место: «не твое дело, сами разберёмся». Подкрепляя свои аргументы мощным постельным доводом, особенно при невозможности реализовать любовные фантазии с Нелей. Внешне все успокоились, что устраивало Виктора, навещавшего девушку всё чаще под разными предлогами.
Она привыкала к нему и, кажется, даже испытывала нечто вроде благодарности за разнообразную помощь. Они вместе гуляли и ездили за покупками, хотя девушка поначалу сопротивлялась такому значительному его участию в их с ребёнком жизни. Шагая рядом с ним, везущим коляску, она часто искоса недоверчиво посматривала на него. Не доверяет — догадывался он и старался обратить в шутку её мнимые подозрения. Она никак не реагировала на юмор, по-видимому, разучилась или не желала. Держалась с ним чопорно, как тогда, в период его ухаживания. Намыливая малыша, лежащего в ванной на его широких ладонях, она не испытывала сентиментальности, скорее, отчуждённую, безликую признательность. Она ничего не могла с собой поделать, со своей, никуда не девшейся настороженностью к мужчине, однажды обманувшему её.
Она вновь и вновь пыталась объясниться с ним, вежливо отклоняя его поддержку, напоминая про мать и Ларису. Но те не беспокоили её, опасаясь гнева Виктора. А он все навещал и навещал её с малышом, таская бесчисленные продукты, игрушки, товары для дома, безустанно предлагая свою помощь, и даже навязывая её без просьб. Настал момент, когда она смирилась и перестала задавать ему один и тот же вопрос — «зачем ты здесь?». И он похвалил себя за настойчивость, граничащую с навязчивостью, давшую свои положительные плоды, несмотря на своё неприятие ребенка и всего, что с ним связано. Ибо как она не могла заставить себя быть приветливой с ним, так и он не смог привыкнуть к малышу, видя в нем помеху и угрозу.
Неля с мальчиком заболели. Немного за ними ухаживали родители, но работа обоих не давала возможности долго находиться при ней. Виктор зашёл вечером и, не желая слушать постоянный плач младенца, ретировался на кухню, пообещав что-нибудь сообразить на плите. Стараясь не шуметь, он заглянул в темную комнату: больные лежали рядышком на большой кровати и мирно дремали. Он встал над ней: беззащитный вид нездоровой девушки, с разметавшимися по подушке волосами и трогательно поджатыми голыми коленками, привычно поднял в нем волну желания.
— Все хватит! — внезапно решил он, расстегивая одежду. — Надоели эти дочки-матери! Она поймет Не зря же он здесь за бесплатную няньку
Он тихо лег рядом и, склонившись, поцеловал её. Она улыбнулась во сне, прошептала имя из прошлого и вскинула руки ему на плечи. От звуков имени, которое уже полагалось забыть, его передернуло, но не остановило. Он навалился на неё, и она открыла глаза. Все произошло так, как он давно уже представлял себе: её тонкие, заломленные вверх и удерживаемые им руки, запрокинутое лицо, отчаянно дергающееся под ним слабое тело, скомканная одежда У неё не было шанса вырваться: рядом мирно сопел малыш, и она боялась столкнуть его на пол. Она сдавленно шептала ему мольбы, потом проклятия, била кулачками по спине и плечам, но он упорно вдавливал её в постель, заглушая шёпот поцелуями и раздви-гая её колени. Мужчина так долго пробивался в её сухое лоно, что, когда, наконец, его член провалился внутрь неё, он замер, сообразив, что устал. Она также застыла, обессиленная борьбой, не имея возможности сопротивляться в полную силу. Она раскинула руки в стороны и беззвучно заплакала, он сжал ладонями её мокрое лицо, устроился в ней удобнее и начал неспешные фрикции. Он недолго мучил её, откатившись в сторону. Ребёнок не проснулся, так и лежа рядом с ней.
Неля свернулась калачиком и шарила руками возле, пытаясь натянуть одеяло на мокрые бедра.