Они с Ларисой навещали отца в больнице, где с ним находилась мать (им выделили палату).
— Я тоже так считаю, — вмешалась сожительница. — Пусть уходит к себе! Она ж не сирота.
Виктор, скрывая изумление, посмотрел на обеих женщин, подивившись в очередной раз силе бабской зависти и неприязни. Ни слова о внуке сказано не было, будто б его не существовало. Бабы! Ещё неясная мысль оформлялась у него в голове. Несчастная Неля, одинокая, выгоняемая и унижаемая Может, в этом его шанс? Стать ей нужным? Её защитником от этих жестоких стервятниц, будто бы не пострадавших подобно ей.
— Пусть уходит, — кивнул он. — Я — за!
Операцию «Нелю — вон!» осуществляли втайне от отца, ещё слабого и больного. Женщины вошли к ней под вечер с постными лицами. Она не улыбнулась им, будто предчувствуя неладное, она теперь вообще не улыбалась. Прижимая к себе какие-то детские тряпки, с непроницаемым лицом, выслушала она инсинуации про «с квартирой надо что-то делать, наверное, продадим» и «тебе хватит нескольких дней, чтоб съехать?». Взяв себя в руки и не выказав возмущения, девушка напомнила, что здесь живет сашин сын, и спросила, не полагается ли ему доля от отцовского бизнеса, хотя бы немного на сносную жизнь. Тут-то и прорвало тщательно маскируемую стену неприязни. Мать сначала цедила сквозь скривленные губы про «колдовство, которым ты, мерзавка, опутала моих сыновей», позже прибавив про её вину в смерти Саши «послала мальчика не знаю куда ночью», и на десерт криком выдав «неизвестно, чей это ребенок от такой бл как ты!». По некрасиво сморщенному лицу девушки текли слёзы. Она что-то пыталась ответить, но у неё не получалось, да ей и не дали. Растерявшаяся Лариса удерживала кричащую свекровь, не забывая обвинять Нелю в том, что та «маму расстроила, а той сейчас так плохо». Наконец женщины удалились с предупреждением, чтоб «духу твоего здесь не было!». Девушка беззвучно плакала,зажимая рот, чтоб не разбудить малыша.
В постели прослушав яркое, в лицах, донесение сожительницы о визите к «этой девке», Виктор звонким шлепком развернул её от себя и вонзился в неё сзади, по-собачьи, не в силах выносить самодовольное лицо той.
— Время пришло! — повторял он себе как марш, в такт ударам по заду любовницы.
Он зашел через день, тихо открыв квартиру запасным ключом. Однако Неля с настороженным лицом стояла на небольшом отдалении от двери, прижимая к себе младенца и сжимая в руке телефон. Увидев его, она перевела дух, и он понял, что она ожидала худшего.
— У меня свой ключ. Ты забыла? — чтоб разрядить обстановку. Молча она ушла в комнату, он же пронес тяжелые пакеты с продуктами в кухню и разгрузил их. Стараясь не шуметь, он выглянул из двери: Неля кормила малыша. Мужчина жадно рассматривал, впервые за последние пару месяцев, дорогую ему женщину. Она изменилась: выглядела старше и как-то безучастно. Будто робот. Острая жалость на миг проснулась в нем, но он заглушил её. Жалостью он вообще ничего не получит от неё, а у него план. Разглядывая её, придерживающую головку младенца и склонившуюся к нему, он вновь убедился в неизменности своих чувств. Она не видела его взгляда, того, с какой алчностью он разглядывал темный оттянутый сосок, от которого оторвался сытый мальчик. Она не сразу поправила халат, разглядывая моргающего сынишку. Виктор тяжело при-валился к кухонной стене: пах наливался тяжестью, совершенно несвоевременной в данный момент. Он погладил его рукой и недобро усмехнулся: что ж, недалек тот час, когда она сама, без уговоров, будет освобождать его от излишнего напряжения милым ротиком. Да, так и будет! Встать между ними некому.
— Пришёл проверить, собираюсь ли я? Зачем все эти пакеты? — Неля глухим голосом, войдя в кухню.
— О чем это ты? — разыграв недоумение.
— Разве это не твоя идея выселить нас? — по-прежнему негромко.
— Расскажи-ка, что это за выселение? — сев и предложив ей. Неля скупо рассказала только про приказ убираться отсюда, не упомянув прочие оскорбления.
— Я уже договорилась с (один из сашиных друзей), он перевезет нас. Надеюсь, ничего ценного отсюда не пропадет, — закончила с грустной иронией. Виктор после недолгого молчания: — Думай что хочешь, но я не в курсе ваших с матерью дел. Уверен, тебе вам следует остаться здесь. Квартира его вон, мальчишки. Дальше деньги. Тебе хватает? — спросил, будто вспомнив.
— Пока — да. Пособие Ещё ребята принесли, собрали на на — у неё потекли слезы от невозможности произнести слово «похороны».
Вдруг не ожидая от самого себя, он положил ей руки на плечи и притянул к себе. На удивление она не отшатнулась, слегка прижавшись к нему и всхлипнув. Он теребил на её плечах тонкую ткань халатика, одетого на голое тело, и вопреки печальной ситуации, вновь ощутил прилив вожделения. Но, не двигаясь, просидел, обнимая её, пока она не отстранилась.
— Так останешься? — спросил, как когда-то его брат, любимый, тогда давно.
— Не знаю я уже собираюсь.
Этого допустить было категорически нельзя, ибо там, у родителей, она стала бы недосягаема для него.
— Вроде бы у вас там «двушка»? — начал он. — И кто-то ещё: брат сестра?
Она кивнула.
— Они зовут?
Неля пожала плечами: — Родственники всё же. Куда ж ещё?
— А потом? — продолжал он.
— Потом? — задумалась она. — Я думала. Наверное, буду снимать, когда на работу выйду. Только не знаю, когда это случится. Он маленький ещё, да и нездоровый, недоношенный. Лечить придется.