— Ну, можно и так поставить вопрос.
— Даю. Раз в месяц…
— А почему так редко? Вы вон какая цветущая женщина. Прямо Даная с картины великого Рембранта.
— Хватит с него, а мне-то этого и совсем не надо…
— Как так?! Секс так же потребен людям, как еда, одежда, жилье. На дворе двадцать первый век, по всем странам шагает сексуальная революция, а вы все еще живете, можно сказать, в каменном веке, когда мужикам делали обрезание каменными топорами.
Главбух прыснула в кулак и лукаво посмотрела на начальника.
— Скажете, тоже. Топорами…Да у моего это дело ОГО-ГО! Он своим Прибором любой топор перешибет.
— Вот и радуйтесь, что вам так с мужем повезло. Наслаждайтесь на здоровье…
— Так если бы он только со мной амуры крутил, а то завел себе эту сучку. И что только он в ней нашел?! Ни кожи, ни рожи…
— Ну, знаете, в народе не зря говорят, что в «чужую бабу черт меду кладет». Значит, есть у той что-то такое, чего вам не ведомо…
— Ну, и что там может быть такого, чего у меня нет?! Это место у всех баб устроено одинаково…
— Ан, не скажите. Это вам так кажется. Вы же не раз видели: муж – красавец, а жена — записной урод. А живут душа в душу, и ребятишек рожают, и никто из них на сторону не бегает. А люди гадают и судят о том, чего не знают…
— А чем вы можете это объяснить ? – насторожилась женщина.
— Только половой совместимостью. Артиллерийсты называют это равенством калибров. Другими словами, когда ваши органы подходят друг другу, и половой акт превращается из рутинной супружеской обязанности в неописуемое наслаждение. Знаете, у Алексея Толстого в «Петре Первом» есть замечательные слова, когда он поучал своего денщика Алексашку Меньшикова, говоря, что «слаще Этого дела ничего в жизни нет».
— Ну, не знаю, не знаю. Я кроме боли от его «Слона» других чувств не испытываю.
— Вот. В этом все и дело. Вам по этому вопросу, уважаемая Наталья Ивановна, следовало бы поговорить с нашим врачом, ну, а с вашим мужем я побеседую и с мадам Привезенцевой тоже. Надо же восстановить статус-кво в вашей семье.
Женщина с благодарностью глянула в глаза начальника и встала. Видя, как у нее работают под плотно обтягивающей юбкой упругие ягодицы, Зуев завистливо подумал: «И достаются же такие телеса кой-кому. Голова у нее слишком прямолинейно варит. Что поделаешь: финик. А они все такие, но тело у нее породистой телки. Не мешало бы между делом приласкать ее, да командирский долг не позволяет. И она вряд ли захочет. Таких «Афродит» только в музеях выставлять, чтобы на них глазели, но руками не трогали».
Выглянув в приемную он отметил, что секретарша «слиняла», так как часовая стрелка на больших настенных часах уже подобралась к 19-00.
На следующий день, после планерки, Зуев оставил в своем кабинете начальника военизированной охраны и провинившегося мичмана.
— Надеюсь, вам объяснять не надо, почему вы оба здесь?!- сурово спросил каперанг, внимательно посмотрев на одного, затем на второго.
— Чего уж там. Виноват только я, — встал Бабенко, уткнув глаза в пол.
— Что значит, виноват?! Вы были помощником дежурного по части. Вам доверили проверить караульную службу, а вы, вместо этого, устроили на караульной вышке форменный бордель! Я правильно говорю?! – командир перевел суровый взгляд на начальника охраны.
— Так точно! – ответил тот в унисон с ответом мичмана.
— И как это могло случиться, что вы дошлидо жизни такой?! Кстати, эту караульщицу, надеюсь, уже представили к увольнению?
— Представили, — начальник охраны дрожащей рукой протянул листок.