Я помню тот день очень хорошо. Одно из самых ярких воспоминаний юношества. Мы с братом выросли в хорошей и дружной семье. Мама — химик, отец — начальник цеха на заводе. Все праздники мы встречали и встречаем до сих пор вместе, но в тот день, о котором я сейчас расскажу, они нарушили традицию и уехали к друзьям праздновать 8 марта, а нас с братом оставили дома. Сказали, что вернутся утром следующего дня. Мы конечно расстроились, но не сильно. Все-таки в 18 лет мечтаешь остаться дома без родителей, пригласить в гости друзей или побезобразничать, как-нибудь побеситься. Кто знал, что именно эта ночь так сильно изменит наши жизни.
Надо сказать, что отношения с братом всегда были очень доверительными. Обычно ведь как: брат не любит сестру, потому, что ей всегда «уделяют больше внимания», а сестра не любит брата за то, что он ее дергает за косы, лазает по ящикам и читает «секретики» в дневнике. Но вышло так, что раздоров и распрей у нас не было, и потому мы друг друга любили и все делали вместе. Но после того вечера, наши отношения стали настолько… близкими, что сохраняются и по сей день. К сожалению, подобных отношений в нашей стране не принимают, поэтому у нас есть свои семьи, а у меня даже родился ребенок. Но вернемся к истории.
Про секс к тому времени мы уже слышали от «продвинутых» сверстников. Правда это все больше были слухи, и как оно на самом деле происходит, никто из нас точно не знал. Да оно и не удивительно. Это сейчас нет нужды объснять что к чему, а тогда, в 80х годах 20ого века, это было если не запрещенной, то малообсуждаемой темой. От сверстников мы знали, что у родителей всегда есть «клубничка» в спальне. Что такое «клубничка» мы догадывались, но не до конца. Поэтому, как только родители уехали, я предложила брату поискать в спальне мамы и папы ту самую «клубничку». Брат согласился, и спустя секунду, мы стояли у порога комнаты. Было несколько стремно, но этот же страх, как червячок, точил наши жаждующие откровений души. Сначала мы решили изучить содержимое комода, где стояли все кассеты от видеоплеера. Тщательно изучали каждую коробочку, но не нашли ничего примечательного. Тогда, мы разделились и стали искать в разных местах. Наконец, в ящике с маминым нижним бельем была обнаружена подозрительная кассета без надписей. Затаив дыхание, мы вставили кассету в видеоплеер…
Когда первый сюжет подошел к концу, мы поняли, что если родители узнают, что мы смотрели это, наказания не избежать. Быстренько убрали кассету на место, все выключили и вернулись в гостинную. У меня перед глазами все еще проносились картинки с мужским обнаженным телом, огромный член художника (сюжет был про художника и его натурщицу), кадр с женской промежностью крупным планом, из которой торчала кисть. Ею она должна была рисовать по холсту картину. Картина вышла ужасной, но девушке и художнику явно нравился сам процесс, а не результат такой мазни. В ушах все еще звенели слова девушки: «Выеби меня, мой жеребец!» Внизу живота у меня сводило и крутило. Я поймала себя на мысли, что моя рука уже минуту сама гладит «писю». Я посмотрела на брата, потом на место, где должен быть «он» и поняла, что «он» там есть и еще как. Глаза брата смотрели куда-то в пустоту.
— Слушай, главное не рассказывать родителям, хорошо? — спросила я.
— Да, конечно, — отозвался братишка.
Я все еще смотрела на его штаны. Вдруг на меня накатило. Я подсела к брату ближе, посмотрела в его глаза. Мы не сговариваясь потянулись друг к другу и стали целоваться. Наверно, со стороны смотрелось смешно, ведь мы этого никогда не делали раньше — старательно высовывали языки, лизали губы друг друга… Но в тот момент было и так хорошо. Брат стянул с меня майку и шорты. Моя грудь покрылась мурашками, а руки сами полезли к нему в штаны. Его член был на ощупь не меньше, чем у актера из телека. Только тот член был где-то далеко и нереальный, а член братишки был вполне ощутимый, горячий и немного влажный.
Самое главное, я могла его щупать и мять в руке. Что я и делала. Через какое-то время брат так возбудился, что без спроса снял с меня трусики. Его рука гладила как раз там, где было нужно. Он лежал на мне, вес его тела возбуждал не меньше, чем ощущение его палки в моей руке. Я чувствовала, как вся моя промежность увлажнилась, каждое прикасновение его горячей руки отдавалось жгучим чувтсвом во всем теле… Наконец, я предложила ему полностью раздеться. Он встал с дивана, стянул рубашку, снял штаны и трусы. Я тем временем легла на спину, попыталась развести ноги как в фильме — одну закинуть за спинку дивана, другую свесить вниз на пол. Но поза оказалась неудобной — пока брат раздевался, мою ногу свело, и я с криком вскочила с дивана. Он испуганно посомотрел на меня.
— Ты чего?
— Да ногу свело! — сказала я, растирая руками бедро.
Брат стоял обнаженный, переминаясь с ноги на ногу. Его член завораживающе покачивался. Нам стало неловко, но тем не менее было жутко интерестно. Наши глаза спрашивали друг друга «Что дальше-то?».
— Ну так что, а? Продолжаем?
Я очень не хотела услышать что-нибудь вроде «Нет». Брат посмотрел на меня, почесал свой член. Было видно что «добро» и «зло» в нем борятся.
— Да, давай.
Пока мы так стояли, его член немного опал. Я решительно подошла, прижалась грудью к его груди, обняла за шею одной рукой (все как в фильме), а другой стала ласкать его яйки. Ощущение было презабавнейшее. Яйца были горячие, их было очень приятно перекатывать в руке. Волоски на них были жесткие и колючие. Как у меня. Потом я взялась за основание его члена и стала двигать рукой вверх-вниз. Через минуту все было в порядке — член вновь отвердел и был готов к бою. Я села на диван, расставила ноги.
Брат встал между моих ног, опустился на колени и направил член в меня. Неувернно ткнулся им в мою письку, но ничего не произошло. Я вспомнила, что актриса в фильме сильно разводила ягодицы в стороны руками. Я сделала тоже самое, но наверно немного перестаралась, потому что было не очень приянтно. Но вдруг так и надо? В любом случае, после очередной неудачной попытки, брат выпалил:
— А как делать-то?! Куда совать-то? — поинтересовался он.
— Ну я не знаю… Как в фильме было? Там где-то должно быть отверстие куда он свой… ну… его совал вообщем. Кисточку помнишь? Вот ищи там же.
Брат бесцеремонно руками полез искать «дырку». Было не очень приятно. Сейчас бы я сравнила те ощущения с ощущениями, которые испытваешь, когда гинеколог разводит половые губы и бесцеремнно втыкает зеркало во влагалище, не удосужившись как следует смазать его гелем. Но тогда я таких мыслей не имела и думала, что так и надо.
— А это не оно? — спросил брат и резко воткнул палец куда-то.
Сказать что в этот момент мне было больно — не сказать ничего. Я помню, что перед галазми потемнело, я взвизгнула, стукнкла его ногой, вскочила с дивана и убежала в ванну. Мне было больно и слезы лились рекой. Брат постучал в дверь.
— Оля, ну ты чего? Ну извини, я же не знал…, — разадлось за дверью. Я обернулась, открыла дверь, за дверью стоял братишка с видом нашкодившей собаки. Я вытерла нос, улыбнулась. У меня слегка кружилась голова.
— Да ничего, ты не виноват, наверно просто куда-то не туда попал. Я в душ. — сказала я и включила воду. «Там» все еще ныло и зудело. Мне казалось что если приму душ, станет лучше.
— Ты так и будешь смотреть? — попыталась возмутиться я. Наверно вышло не очень убедительно. По правде я и не хотела, что бы он выходил.
— Можно мне с тобой? — спросил братишка.