— …Я так берег тебя! Я готовил тебя для великой страсти, — а ты, глупышка? Отдала свой цветок первому встречному! Он надругался над тобой, он удовлетворил свою похоть…
Майя что-то проговорила. Брокенберг переспросил:
— Любишь? Влюбилась? Брось, девочка, я знаю, что это. Я знаю, что такое похоть. Это только похоть, это не любовь. Это не любовь… — бормотал он, нежно гладя ее по голому телу, а я корчился под окном от ее признания и от злости на Брокенберга. «Я порвал ее», думал я, — «я был таким грубым… Черт, черт, черт! Ей было больно» — выл я с досады, глядя на гибкое тело сквозь стекло. «Она любит меня», пел я про себя, и руки мои бессознательно мяли член под брюками, исторгая из него долгожданный фонтан…
Через час я уже был дома и спал в своей постели, как убитый.
(Продолжение следует.)