обняла. Света уткнулась в волосы Лены и почувствовала запах мочи. Значит, она не придумывает?
Вдруг раздался стук в дверь
— Входите, Валентина Сергеевна!
В комнату вошла высокая, красивая женщина, очень похожая на Лену. Только совершенно обнажённая.
— Ну, и что тут происходит?
— Валентина Сер…
— Можешь называть меня мамой.
— Мам, это Светлана. Она моя рабыня и подружка.
— Вот оно что! Ну, покажи свою подружку!
Лена сдернула со Светы плед. Та инстинктивно прикрыла ь руками, но потом встала и опустила руки по швам.
— Мммм… Совсем ещё сырой материал. Лобок зарос, ногти обкусаны… Подними руки. Так я и думала. Подмышки не бреешь. Доченька, твоя рабыня какая-то чмошница!
— Да, мам, так и есть. Ей нравится быть такой. Тебе ведь нравится быть уродиной? — Света кивнула. — Вот видишь! Она и мочу пьёт.
— Света, ты правда пьёшь мочу? Отвечай.
— Да, Валентина Сергеевна. Я пью мочу Ле… Елены Владимировны.
— Дочка, ты что же, писяешь ей в ротик? Я ведь говорила, чтобы ты с этим не спешила…
— Нет, мам. Я ей в бутылочке отправляла с посыльным.
— А, с Сергеевым? Ну, это можно. Только не заходи слишком далеко.
— Хорошо, мам.
— Так. А что ты дальше собираешься делать с этой?
— Ну, она очень послушная. Так что, что угодно. Она ночью в подъезд с трусами на голове выходит, ко мне голая прибежала. Про мочу уже говорила…
— Ладно. Играй, только не ломай. — Валентина Сергеевна засмеялась. Она была очень приятной женщиной!
— Кстати, дай бедной девочке что-нибудь из моего белья. Не идти же ей голой! Ну, и вещи какие-нибудь… Чмошница чмошницей, но ведь перед людьми неудобно! А там, как знаешь. Вассал моего вассала не мой вассал.
Это Света помнила с шестого класса.
Валентина Сергеевна вышла.
— Лен, а где твой папа?
— В своей комнате. Но к нему нельзя, мама не разрешает посторонним к нему ходить. Но потом я обязательно его покажу! Через недельку-другую.
— А как вы…
— Всё. На сегодня хватит вопросов. Потом сама все узнаешь. Теперь белье… Что же тебе дать? Вот, на красное! Одевайся!
Она протянула Свете трусики и лифчик. Кружевное белье! Света такое только у мамы видела, когда она ещё была жива, да в магазине белья на витрине.
Света надела трусики и лифчик. И то и другое было, конечно, велико.
— Маам! Иди, глянь!
Валентина Сергеевна заглянула в комнату.
— Отлично! Так она ещё униженней выглядит! Молодец, Лена. Давай, в том же духе продолжай. Сегодня, пожалуй, больше не буду тебя в рабстве держать. В выходные отыграюсь!
Она подмигнула дочери. Та послала воздушный поцелуй.
— Вот. Видишь, я и рабыня и дочка. И с тобой так же хочу. Ты ведь хочешь так?
— Конечно! — выпалила Света. Мне и рабыней нравилось, но так… Это же здорово!
— Только не слишком зарывайся. При девчонках — ты только чмошница! Машка с ума сойдёт, если узнает. Она ведь в меня влюблена! А ты?
— Нет. Просто мне нравится быть твоей рабыней.
— На вот, ещё. Мои джинсы старые. Ты худенькая, тебе как раз будут. Тааак… Держи сумку. Платье, купальник, вот свитер… Кроссовки ещё возьми! Ну, все. Сумку в следующий раз вернёшь! И не забудь! Жди звонка!
Света пришла домой, заперлась в комнате. Перемеряла все, что дала Лена. Какие-то вещи были впору, но все белье — явно бывшее Валентины Сергеевны.
Свете нравилось, как она выглядит в белье не по размеру. Чашки бюстгальтера были почти пустые, это придавало ей несчастный вид, и ей это нравилось. Из трусов больше всего нравились белые, почти прозрачные. Все волосы на лобке были видны. Так противно, что Света дала слово не брить лобок. Так она чмошнее. Странное ощущение. Ей нравилось выглядеть лохушкой. А ведь она мечтала стать красавицей… Ладно, там видно будет, повторила она слова ленкиной мамы. Разделась, надела на голову красные трусы и встала на колени перед зеркалом…
Раздался звонок.
— Привет, лохушка!
По тону Света поняла, что сейчас она рабыня.
— Добрый вечер, Елена Владимировна!
— Повторяй мантру!
…
Сергеев приносил ленкину мочу по ночам раз в неделю. Света выпивала всё при нём, и шла спать счастливая. Через месяц Лена позвала Свету домой.
— Мама разрешила познакомить тебя с отцом. — Сказала она. — Раздевайся. Полностью! Пошли.
Она вывела голенькую Свету в коридор и поставила у даери напротив.
— Зайдёшь, когда скажу. Встанешь у стенки просто смотри. И ни звука! Пошевелишься — будешь не мочу пить, а говно жрать!
— Лен, он ведь мужчина!
— Заткнись, сучка. Делай, что сказано!
Она вошла в комнату. Через минуту сделала знак Свете. Та вошла, и замерла. В комнате стоял на коленях абсолютно голый мужчина. Руки его были за спиной, глаза завязаны, а рот заткнут кляпом-шариком.
Ленка тоже была голая. Какая она всё-таки красавица! — подумала Света.
— Ну, что, папочка, рад, что дочка пришла?
Мужчина закивал головой. Лена вытащила кляп и сказала:
— Покажи, как ты рад!
Мужчина нагнулся и стал целовать ей ноги.
— Кто ты, папочка?
— Я сучка Валентины Сергеевны и Елены Владимировны!
— Покажи, как наша сучка влияет хвостиком!
Света не шевелилась и почти не дышала.
Мужчина нагнулся и стал делать движения попой, как собака.
— Погоди, так не видно.
Лена подошла к столу и взяла пробку с собачьим хвостом. Подошла к отцу сзади и грубо воткнула пробку в попу. Тот взвизгнул и сразу получил пощёчину.
— Теперь виляй хвостом, сучка!
Снова движения попкой, только теперь хвост болтался, как настоящий.
— Хочешь пить?
— Сучка хочет пить… Можно глаза развязать?
— Я тебе развяжу! Мама сказала до понедельника! Сейчас дам попить.
Она взяла собачью миску и присела над ней. Света впервые видела, как Лена писяет и у неё самой стало мокро.
Когда миска наполнил ась, Лена сказала: Лакай, сучка! Что надо сказать?
— Спасибо, Елена Владимировна!
Мужчина стал лайкать мочу из миски. Свете очень хотелось тоже, но она помнила, что шевелиться нельзя. Когда отец выпил всю мочу, Лена взяла его за подбородок, подняла голову и плюнула в лицо.
— Спасибо, Елена Владимировна!
— Всё, пап, мне пора. Вечером мама придёт, может развяжет. Пока!
Она потрепала мужчину за ухом, и дала Свете знак выходить.
— Ну, что, видела?
— Да! Это что, правда твой отец?
— Ага! Сам захотел в рабство. Как Машка.
— И я?
— Не, тебя я все-таки заставила сперва. А ты что, так же хочешь?
— Нет. Мне нравится твоей быть, но..
— Но что? Как с Сергеевым тоже нравится?
— Да. И как ты с отцом.
— Да, добровольцы лучше всех. Я жду, когда Машке восемнадцать исполнится, хочу её у отцу посадить, на пару. Она сама просится. Правда, отца я только тебе показывала. Ты ведь никому не расскажешь?
— Нет, конечно! А он что, все время так?
— Не, только по вечерам после работы и в выходные. Ну, и в отпуске, в деревне, на свежем воздухе…
Она мечтательно улыбнулась, видно что-то приятное вспомнила…
Когда Света пришла домой, отец снова был пьян, но в этот раз сидел на кухне один. Света сняла одежду и осталась в одном белье. Она зашла на кухню. Отец, увидел её.
— А, Света… Поешь там что-нибудь… Света подошла к холодильнику, открыла дверцу и наклонилась. Достала кастрюлю, поставила на плиту. Обернулась. Отец смотрел на неё почти трезвым взглядом. В глазах сквозило удивление.
— Пап, пойдём уложу. Света отвела его в комнату и уложила на кровать. Когда стягивала одежду с отца, заметила эрекцию и улыбнулась. Невнятная сперва мысль обрела форму. Да, так она и сделает!…
В субботу утром она проснулась от невнятного голоса. Она встала, сходила в душ,…