Следы издевательств над матерью её собутыльниками, ещё больше возбудило братьев, давало некое право далее глумиться над ней, видя ее доступность для других. Если могут другие, почему не можем мы?
Андрей осторожно взял правую ногу под коленку и немножко отвел её в сторону, затем левую, потом ещё пару раз повторил свои действия, раздвигая ноги матери и открывая обзор её промежности.
Их взору открылось что-то неизведанное, запретное, загадочное. Какой-то пьянящий, дурманящий запах исходил от неё. Пухлые валики половых губ, покрытые спутанными, слипшимися в некоторых местах волосами, из которых торчали мятые лепестки малых губок, открылись их взору. Артем осторожно провел по ним пальчиком. Дрожь, неизвестная ему дрожь, пробежала по телу, дыхание перехватило, сердечко учащенно забилось. Член в штанах напрягся так, что каждый удар сердца отдавался в нем глухим эхом. Влагалище было мокрым не только от мочи, но и в чем-то липком, скользком.
«Это, наверное, следы того, кто поил её сегодня», — пронеслось в голове у Артема, от чего член в штанах ещё сильнее напрягся, сердце сильнее забилось.
Сама мысль о том, что его мать кто-то может использовать, как женщину, как обыкновенную самку, невероятно возбуждало его.
Пальчики сами коснулись верха расщелины, прошлись по ней, чуть приоткрывая её и проникая внутрь. Там было влажно, но скорее всего не только от смазки выделяемой стенками влагалища, но и спермой, самца, ранее здесь удовлетворившего свою страсть. Это позволяло пальчику медленно и нежно скользить по щели, не встречая какого-либо препятствия. Губки расходились перед ним, пропуская его внутрь.
Между пухлыми половыми губами торчали мятые, темно-коричневые язычки малых губок. Они были довольно крупные, как гребешоку петуха, прикрывали вход куда-то далее, в глубину животика. Артем коснулся их, провел пальчиком вниз и он проскочил куда-то дальше, оказавшись между двумя лепестками. Они приоткрылись, пропустили его. Там было необычно тепло, скользко, пальчик свободно мог двигаться куда-то вглубь к чему-то тайному, запретному.
У Артема теперь совершенно не вызывало сомнений, что мать перед приходом домой была с мужчиной. От этой уверенности его сердце бешено колотилось, спазмы перехватывали дыхание. Внутри все дрожало. Желание продолжать свои развратные действия полностью охватили им, вперед, только вперед, требовала его плоть.
Палец лез все дальше и дальше, не встречая ни какого сопротивления податливого тела, все глубже и глубже проникая куда-то внутрь животика. И вот он углубился на всю свою длину. Желание проникнуть ещё глубже во чрево матери овладело им, но длина пальчика не позволяло этого сделать.
Он вытащил палец, взялся за краешки малых губ и развел их в стороны, как крылья у бабочки, открывая вход в пещерку, ведущую вглубь животика.
Вид раскрытого, такого доступного влагалища вызвал желание коснуться его языком, поцеловать. Разведенные губки отрыли вход в пещерку любви. Он ясно видел внизу, ближе к попе, заветную дырочку, неправильной формы, размером с десятикопеечную монету, ведущую куда-то внутрь чрева, края которой были покрыты блестящей слизью.
Это туда вводят член, там совершаются все таинства любви. Дыхание перехватило, дрожащая волна подкатилась к сердцу, что-то произнести сказать брату о драгоценной находке он не мог.
Инстинктивно наклоняясь, полный намерения коснуться губами, поцеловать эту прелесть, он подался вперед, но не очень приятный запах, тухлой рыбы, остановил его. И планы резко переменились.
«Игорь, принеси кабачок с кухни. Самый большой выбери. Они там, в пакете лежат, тётя Валя дала. Только помой его хорошенько с мылом», — произнес он, видимо уже видя перед собой полностью доступную женщину.
«Зачем?», — удивился брат.
«Принеси, тогда увидишь!»
Через несколько минут Игорь уже протягивал брату кабачок длиною сантиметров двадцать. Дрожащими руками он поднес его конец к половому органу женщины, чуть развел пальчиками малые губки и приставил к входу во влагалище. Немножко надавил на него, покручивая вокруг оси, пытаясь проникнуть внутрь чрева беспомощно лежащей женщины с расставленными ногами.
Как бы нехотя плоть начала поддаваться, расходиться в стороны пропуская кабачок внутрь.
Потихоньку, по миллиметру он продвигается вглубь, плотно обхватываясь эластичными стенками, совершая поступательные движения вперед-назад. И вдруг бедра женщины сделали движение навстречу, помогая проникнуть ему глубже в её чрево, внутрь животика.
Женщина неожиданно согнула ноги в коленках, чуть приподняла их, сделав вход во влагалища более доступным для проникновения, стала медленно, с некоторыми остановками, поступательно двигать бедрами, все более и более насаживаясь на кабачок.
Братья со страхом и страстью заворожено смотрели на происходящее. Было ужасно страшно, что мать сейчас может открыть глаза, проснуться, но этого на их счастье не произошло. Она спала, но возбужденная манипуляциями над ней, почувствовав, что-то вводится во влагалище, ей, наверное, начал снился какой-то эротический сон. Алкоголь не отпускал её из своих объятий, не давал вернуться к реальности происходящего.
Но ей не снился эротический сон. Действия сыновей над ней привели её немного в чувство реальности. Она почувствовала, что кто-то пытается проникнуть в неё, воспользоваться ей, как женщиной.
Такое с ней уже случалось не однократно во время попоек. Сначала она возмущалась, пыталась отказать в посягательствах на её честь, но желание выпить и кулаки собутыльников сделали свое дело, она стала более покладистой.
Чтобы как-то сберечь свою честь, достоинство, при первых попытках изнасилования делала вид, что ничего не чувствует, не понимает, что с нею происходит.
Она покорно лежала с закрытыми глазами, когда приспускали ей трусы и пытались проникнуть во влагалище. Лежала, как бревно, совершенно не реагирую на насилие, совершаемое над ней. К её счастью у большинства собутыльников секс был далеко не на первом месте. И их попытки чаще всего кончались ничем.