Джимми Макензи разбирал вещи, при этом умудряясь не сводить глаз с тела матери. Оказывается, мокрое женское тело, да еще намыленное, выглядит особенно соблазнительно! Упругие соски чуть не в дюйм длиной, поблескивающие набухшие губы… Она даже слегка раздвинула их, когда мыла — может быть, именно для того, чтобы он все как следует рассмотрел? Джимми подсознательно чувствовал, что мама не поднимет глаз, она не захочет подловить его на подглядывании. Не подрочить ли?.. Ох как хочется! Но он понимал — чисто интуитивно — что тогда она «сорвется с крючка», особенно если заметит. Пусть лучше чувствует себя виноватой, ведь она так мучает сына!
Закончив мыться, она заметила, что Джимми надел трусы — наверное, в них он и будет спать — и несет ей полотенце.
— Спасибо, милый. Как же я забыла! — и протянула руку.
Но он подошел еще ближе и легонько толкнул ее в плечо, чтобы повернуть. От удивления она даже не успела ни возразить, ни возмутиться — он уже набросил ей на голову большое махровое полотенце и стал тщательно вытирать волосы. Первоначальный испуг — какое нахальство! — тут же перешел в чисто физическое удовольствие, чувственными покалываниями распространившееся с кожи головы на шею, спину и дальше волной по всему телу.
— М-м-м! Господи, Джимми, как хорошо! Считай, что заработал пару лишних мороженых. Вот бы каждый день так!
Вся усталось, напряжение целого дня как будто испарились, тело заполнила блаженная истома. Когда сын, закончив вытирать голову, принялся за спину, она не стала возражать. Его сильные руки принялись через полотенце массировать плечи, вызвав новый прилив чувственного наслаждения. Но когда он сдвинулся еще ниже, она вновь насторожилась — Джимми заметил, как напряглись и сжались ее матово белеющие ягодицы — поэтому он сразу перешел на икры, вытирая и одновременно массируя их. Она было расслабилась, но тут он, неожиданно ускорив темп, перебрался от колен к бедрам и, не дав ей времени опомниться, стал вытирать и — ласкать, ласкать, ласкать! — ее мягкие ягодицы. Поскольку она не отвергла услуг сына с самого начала, она не сумела сразу найтись, чтобы остановить его… И как это он догадался, что зад — ее основная эрогенная зона? Он подошел к делу очень основательно… тщательно вытер каждый дюйм, глубоко вдавливая пальцы в плоть, почти до боли. Даже провел полотенцем — скорее, пальцем, обернутым в полотенце — сначала вниз по щели между ягодицами, потом снова вверх. Ее тело отозвалось сладкой дрожью и целой бурей самых противоречивых ощущений и мыслей.
Джимми осторожно потянул ее за руку, чтобы повернуть к себе лицом. Она поняла, что он сидит на корточках — и, конечно же, глаза так и прилипли к подбритым местам между ног. Нет, это уж чересчур… только не спереди! Полуобернувшись, она протянула руку за полотенцем… — Пожалуй, дальше я сама, милый, — и попыталась ласково улыбнуться. — Знаешь, естественность — это, конечно, прекрасно, но всему есть мера.
Покраснев, он отдал полотенце. Теперь, под прикрытием ткани, она смогла повернуться к нему лицом и вытереться. Он немного приподнялся и, все еще полусогнувшись, отступил к кровати. Несмотряна все его усилия скрыть эрекцию, она заметила красноречивый бугор на трусах.
Эта мальчишеская застенчивость приободрила ее. — Джимми, передай, пожалуйста, мою ночную рубашку. Вон там, на подушке.
С явным облегчением, он повернулся спиной и потянулся через кровать за рубашкой. Ухватив рукой, он уже хотел передать ее, но в этот момент рубашка развернулась и раскрылась во всю длину. Джимми приостановился, критически разглядывая этот образец добропорядочной скромности.
— Мам, лето на дворе! Зачем тебе эта фланелевая фигня? Рукава длинные, и аж до пяток! Ты что, специально так придумала — сама-то прикроешься, а я буду в одних трусах!
Он выпрямился, и стало заметно, что эрекция еще не совсем прошла.
— Я привезла именно эту, другой нет. Ее я и надену.
— Смотри-ка, на ней даже ценник сохранился… Всего 7.95? С каких это пор ты стала покупать вещи в дешевых магазинах? А, значит, нарочно купила, когда мы сюда собирались! Ты же обычно другие надеваешь на ночь, да? Так нечестно!
Ей не хотелось ему отвечать. Конечно, она специально купила эти фланелевые рубашки, чтобы не ходить полуголой на глазах сына. Выбрала подешевле, поскольку больше не собиралась их надевать. А вообще-то она уже не первый год спит нагишом, с тех самых пор, как… но не рассказывать же ему об этом!
— Ладно, Джимми. Мне надоело спорить, и я ужасно хочу спать -так и быть, буду спать в одном белье, как и ты. — Она прикрыла глаза рукой. Зря, наверное, она соглашается, но просто нет больше сил спорить с ним. — Передай мне бюстгальтер и трусы, и давай-ка в постель.
Сын опять отвернулся к кровати, поэтому она не заметила ни заблестевших глаз, ни улыбки, промелькнувшей на его лице. Джимми снял с кровати чемодан, затем добросовестно разложил на покрывале самые интимные детали женского туалета. Взяв в каждую руку по такой детальке, критически осмотрел бюстгальтер…
— Мам, тебе ведь это не нужно, а? Я видел, когда ты его сняла, на коже следы остаются. И вообще, на мне-то только трусы! Если по-честному, то…
— Ох и достал ты меня, Джимми! Ладно, черт с тобой! — она готова была закричать, — только дай мне поспать! Хорошо, без лифчика. Но не думай, пожалуйста, что тебе удалось меня надуть… я прекрасно понимаю, что на самом деле ты хочешь поглазеть на мои прелести.
Пока Джимми залезал под одеяло, она натянула свои полупрозрачные трусики. Обошла комнату, выключая везде свет, прекрасно сознавая, что ее сексуально озабоченный — да нет, конечно, нечего на него наговаривать — что ее взрослеющий сын, вдруг открывший для себя мир эротики, ловит глазами каждое покачивание ее грудей, каждый изгиб ее подрагивающего зада. Да, вот еще что…
— Джимми, мы ни в коем случае не должны были спать в одной постели. Но раз уж так случилось, мы волей-неволей будем ворочаться во сне и, может быть, как-то касаться друг друга, тут уж ничего не поделаешь. Так вот… если я проснусь и замечу, что ты хотя бы одним пальцем трогаешь то, что не положено — эти две ночи будешь спать на полу. Все ясно?
— Да, мам, — смиренно ответил он. И, после недолгой паузы… — Можно вопрос?
— Конечно, милый, — с усталым вздохом ответила она.
— Когда мужчины возбуждаются из-за женщин, у них бывает эрекция. Это от них не зависит. А у женщин бывает что-нибудь такое, когда они возбуждаются из-за мужчин? Это я не для того, чтобы всякие гадости… — нет, я правда хочу знать.
Ну что ему ответить! Естественный вопрос, особенно учитывая события сегодняшнего вечера. Джеймс сошел со сцены, так что она теперь единственный родитель, и ей придется одной заниматься сексуальным образованием сына.