Я уже и не помню, о чём мы говорили. Да, в общем-то, и ни о чём. Вместе вспоминали всякие смешные случаи из нашей жизни, тихо смеялись и не размыкали объятий. Нам было хорошо вместе. Но внутри меня потихонечку разгорался знакомый огонь. И как-то, словно, невзначай, я уже несколько более откровенно, чем следовало бы сыну, оглаживал тело своей матери.
Это, конечно, удивительно, но я даже не почувствовал каких-либо угрызений совести, что у меня снова встаёт на мать. Если пять минуть назад, я искренно веровал, что более подобного не случится, то теперь так же спокойно внутренне я переменился и теперь был снова не прочь с мамой Хм Это перемена внутри меня случилась так же легко и непринуждённо, как та же вода, становится паром или льдом. А может, всё дело в том, что в моих глазах мама потеряла некий ореол святости и неприступности. Это раньше, я не мог и заикнуться, чтобы дать ей знать о терзавших меня страстях по отношению к ней, — ведь мамка она и есть мамка, — и вроде, как с подобным негоже лезть к родной матери. А теперь..
Теперь моя ладонь, как бы невзначай легла на мамину грудь.
Мама, конечно, это заметила. Но не обиделась, как следовало бы ожидать. А даже издала короткий смешок:
— Так Совсем уже взрослый стал. Ну, уж нет, Мишенька Больше мы грешить не будем. Неугомонный..
— Мам, не уходи , — тихо-тихо прошептал я. Лишь на секунду её тело напряглось в моих руках, но почти сразу же мама снова расслабилась.
Мама не сразу ответила:
— Мишенька Это больше не повторится. Я люблю тебя. Очень люблю. Но я не могу дать тебе то, что ты просишь. Ты же сам это понимаешь , — тихо и как-то спокойно сказала мама, — Возьми себя в руки. Ты не должен так себя со мной вести, сын.
Я потянулся к ней, поцеловал её в щёку, потом ещё раз, мои губы приникли к её шее.
— Мам Извини меня. Это выше меня, — честно признался я, — ты такая красивая, мам
— Миша, ты же только, что просил у меня прощения , — уже посуровевшим голосом сказала мама, — ты меня сейчас очень обижаешь..
— Мам Ты знаешь То, что сегодня между нами произошло Я ни о чём не жалею , — честно признавался я ей.
— Миша..
— Мама! Я хочу тебя , — я сказал это своей матери, глядя ей в глаза, уже без всякого стеснения лапая и прижимая её к себе. Теперь уверенный, что она не поднимет бучу, я наглел на глазах. Впрочем, с девчонками я всегда был нахрапист. И это всегда давало свои плоды.
— Миша Это уже какое-то насилие , — уже с явными нотками недовольства произнесла мама. Её глаза потемнели, — Перестань, сын! Ты об отце хоть подумай!
Думаю, ещё сегодня утром этого было бы достаточно, чтобы я угомонился. Не знаю, что там внутри меня поломалось, но однозначно, теперь, грозный взгляд матери и её недовольный тон нисколько меня не колыхали.
— Отец ничего не узнает!, — твёрдо сказал я, — никогда! Это останется между нами..
— Миша!, — она только и успела выдохнуть гневно моё имя, когда я резким рывком навалился на неё, опрокидывая её тело на кровать и прижимая её сверху своим телом.
— Мам Ну, не шуми , — мой голос задрожал от возбуждения, — ты же разбудишь бабушку!
— Прекрати, немедленно!, — горячо прошептала мне мама, лягаясь подо мной.
В ответ я только обнял ее еще крепче, целуя её в шею и с удовольствием потираясь возбуждённым пенисом о её бедро. Через ткань ее ночной рубашки я ощущал приятное уже знакомое чувство от соприкосновения с распластавшейся под весом моего тела пышной мамкиной грудью.
— Миша!! Перестань!! — еще больше разгорячившись, негромко повторила мама снова. По ее телу пробежала мелкая дрожь, — я же тебе не кукла для секса! Ты не должен так поступать со мной!
Она даже больно вцепилась своими маленькими ноготками в кожу на моей груди и попыталась сбросить меня с себя. Но это была тщетная попытка освободиться от моих объятий. Мысль о том, что я гораздо её сильнее отчего-то наполнила меня новой волной возбуждения.
— Мам Не царапайся Больно — мои ладони нырнули под подол её ночной рубашки, лаская её стройные ноги и поднимаясь выше.
— Отпусти меня! — простонала мама, снова пытаясь изо всех сил вывернуться из-под меня. Но лишь в очередной раз мы оба убедились, что слабовата она против меня.