— Ой ты степь широ-о-о-ка-а-я, степь раздо-о-о-льна-а-я, ой ты, волга — ма-а-а-тушка-а, волга во-о-о-о-льна-я…
Я никогда не слышал, как она поёт. Текучая, распевная мелодия вливалась в меня своей чарующей печалью. Голос её — сильный, редкой красоты и выразительности, плыл в пространстве и сминал моё сознание отчаянием пустоты. Лорелея…
Лорелея — это твоё истинное имя. Я тот рыбак, который слышит твой манящий голос и моё сердце разбивается о твой утёс.
Песня стихала, голос увядал и наконец повисла гробовая тишина. Я жаждал наказать себя — взял нож, отрезал её волосы и сплёл себе удавку, но Лорелея милосердно отказалась быть моим палачом и я сорвался. Оставшись жить, я был судим и признан невменяемым.
Попав в больницу, я совсем свихнулся — я стал галлюцинировать, но… я же психиатр, меня таким не испугаешь! Я молодец, я находчивый парень — сообразил, что надо делать. Я ослепил себя — взял полотенце и завязал глаза. Ходил всё время в таком виде и знал теперь, уж если вижу что, то это — глюк. По счастью, осязание меня не подводило, я проверялся иногда на ощупь.
Мой «лечащий», специалист — неравнодушный. Визиты частые и вдумчивый опрос. Я так расчувствовался, что передал свои записки, чтобы исследовать меня было гораздо легче. Критерий истины, есть — опыт, мо…
п р о б е л
Я уже непреодолимо засыпаю. Пора поспать. Завтра — ответственный момент. Я буду проводить коррекцию — мой пациент заслуживает лучшего, Господь — свидетель…
Я опишу важнейшее:
Узнав о том, что его записи уже прочитаны, мой пациент сказал мне:
— Я наказан вечным раскаянием. Нет, коллега… Как психиатр, я потерпел фиаско — я мог бы вылечить её, но вместо этого…
Вчерашней ночью отдых мне не дался. Страдалец… он не шёл у меня из головы. Меня тянуло к нему магнитом, сочувствие заливало меня через край. Всё это время мой больной коллега, с каждым днём, неотвратимо становился частью меня.
Мне не хотелось на него давить, но делать было нечего:
— Снимите вы свою повязку! Поверьте, визуальный контакт пойдёт на пользу нашему общению! Я три недели уже вас «веду» и до сих пор не знаю, какого цвета у вас глаза…
Он удивил меня. Он молча подошёл ко мне и снял повязку. И посмотрел в мои глаза своими — серыми и изменчивыми. Его беспокойный взгляд, с нарастающим изумлением скользил по мне, обегая меня с головы до ног. Ошеломлённо глядя на меня, он протянул руку и стал ощупывать моё лицо, шею, плечи.
Меня как парализовало: он чуть склонился и начал одну за одной вытаскивать шпильки из моей причёски. Шпильки падали на пол с тихим, мелодичным звоном и наконец мои волосы рассыпались. Он сгрёб их, сжал в кулаке, поднял и прижался к ним губами, зарылся в них лицом и прошептал:
— Мы снова вместе, моя Лорелея…
Я только и успела, что сказать:
— Меня зовут Ирина…
Он меня поднял на руки, отнёс на свою койку и сделал счастливой.
Мы женаты уже полгода. Я помогла моему мужу — он понял окончательно, что все события и персонажи, которых он описывал в своих заметках — суть плод его воображения, что ни Сергея, ни Вальтера, ни Лорелеи никогда и не существовало. Ремиссия у него стойкая, мы очень хорошо живём. (Порно рассказы) Он регулярно принимает препараты и счастлив и спокоен. Я очень удивлялась поначалу этому жизненному парадоксу, что моя внешность — внешность Лорелеи, но после — поняла: он меня видел, тогда, вначале, до того, как стал носить повязку и встроил меня в свои грёзы.
Мы вместе дописали его научную работу. Он сам стал тем клиническим примером, который сделал её столь успешной. Её немедленно опубликовали и мы прославились.
Тринадцать дней спустя:
Я погулял по парку и вернулся бодрый. Входя в квартиру, я подумал:
— Как хорошо! Проклятые таблетки такую вялость наводили… Сколько уже не пью? Недели две… Полёт нормальный. Ладно, Ириша не узнает…