Часть 8.
Сначала он пытался до меня дозвониться. Я лежала у себя в комнате и слушала, как мой телефон снова и снова выводит одну и ту же музыкальную фразу из «Ночных снайперов»: «Ты дарила мне розы, розы пахли полынью…». В конце концов, заглянула мама и вопросительно на меня посмотрела.
— Мешает? – спросила я и выключила телефон.
Мама покачала головой, но ничего не сказала. Хорошо, потому что и ей тоже я ничего не смогла бы объяснить. Мне было очень грустно. И почему-то страшно. Всё время вспоминался пристальный холодный взгляд этой кошки Надежды. А ещё Светкины вопли и сентенции Марьяны. Что-то сегодня такое произошло, что-то, чего я не понимаю. И ещё мне очень хотелось, чтобы Серёжка был рядом. И не хотелось тоже, потому что – ничего не поделаешь – придётся рассказывать, что я посмотрела его секретное видео.
В квартире стало совсем тихо. Мои вымотанные родители спали. Я решила пойти прибраться на кухне. Работы было немного. Я справилась быстро, а потом взяла пакет с мусором и пошла на лестничную клетку, чтобы его бросить в мусоропровод. Я прошагал до самого люка, свалила туда пакет и повернулась к двери. И тут у меня всё оборвалось внутри. Он сидел прямо на кафельных плитках, уткнувшись головой в согнутые колени. В одной рубашке, в летних кроссовках. Целый час.
Во мне снова вскипели слёзы. Я подошла и присела перед ним. Серёжка поднял голову и посмотрел на меня. Его колотил озноб. И он будто закрывался от меня рукой с зажатым в кулаке мобильником. Я взяла его за эту руку и затащила в дом. Он пытался что-то говорить, но я прижала пальцами его губы и затолкала в ванную. Сама открыла воду и отрегулировала так, чтобы только рука терпела.
— Пожалуйста, — попросила я. – Ты же заболеешь…
Он снова хотел что-то сказать, и я опять не стала слушать. А поскольку он так и стоял столбом, начала стаскивать с него одежду. Серёжка смирился и полез в горячую воду. А я вернулась на кухню и забралась в нижнее отделение посудного шкафчика. Папе пациенты всё время дарили алкоголь. Обычно он его тут же передаривал младшему персоналу в больнице. Но некоторые экзотические или просто дорогие напитки приносил домой. Мне был нужен коньяк. Я долго рассматривала все эти разноцветные бутылки, пока не обнаружила одну с угловатыми греческими буквами, повертела её и нашла читаемую надпись – коньяк и «Метакса».
Потом я сходила за одним из папиных махровых халатов и просунула ему в приоткрытую дверь. Когда он пришёл ко мне, у меня уже была готова большая кружка очень сладкого кофе, щедро сдобренного коньяком.
— Пожалуйста, — начала я.
Но Сергей притиснул меня к стене.
— Послушай, Принцесса, — сказал он. – Я ни в чём не виноват! Понятно тебе?
Как будто я его в чём-то обвиняла! Я попыталась это объяснить, но он не дал мне раскрыть рот. Принялся меня целовать, страстно и настойчиво. Я сначала ещё пыталась что-то такое сказать, а потом все слова из головы у меня повылетали. Остались только сенсорные ощущения. Его губы, его руки, колено, втиснутое между моих бёдер… Сергея пробрало дрожью, и я очнулась.
— Серёжа, — попросила я. – Кофе. Как лекарство.
Он тихонько засмеялся и сел к столу, притянув меня к себе на колени.
— Я буду пить, — сказал он. – А ты рассказывай.
И я стала рассказывать всё с самого начала и во всех подробностях, ничего на этот раз не упуская, даже про игры Светки с Наташкой. Господи, как он хохотал, когда я дошла до этого места! Пришлось зажимать ему рот, чтобы не переполошить родителей.
— Принцесса, вида миа, так вот, кто тебя доводит до физической рвоты! Да ну забудь! Гони ты их в шею!
Я принялась объяснять, что с Наташкой я долго дружила, а Светку мне жалко.
— Куэрида, они выбрали сами. Тем более Наташке нравится.
Он снова принялся хохотать. Я рассердилась.
— Ты что, напился у меня? С двух напёрстков коньяку?
— Ах, так их было два? – восхитился Серёжка и запустил руки мне под пуловер.
Я стала отбиваться. Тогда он ухватил меня и потащил в мою комнату.
Мы приземлились на тахту. Серёжка выгнулся и извлёк из-под спины моего любимого зверя – плюшевого зайца по имени Ролли. Он некоторое время вглядывался в облезлую физиономию, потом сказал: