Моя вторая молодость (пишет Ленка).

Моя вторая молодость (пишет Ленка).

— Не дадим нашу девочку обследовать, правда? А то страшный доктор начнет сиськи нам лапать… – беседует с ней, а сам спереди платье задрал еще выше и любуется. Давай ей наглаживать и теребить:

— Никому-никому мы такие хорошие сиськи не дадим трогать. Никому наши красивые сосочки не дадим лапать!

Ирка заизвивалась, а Борька тогда просто ее попой на коленях своих оставил, а лопатками на диван опрокинул и руки над головой к нему прижал.

— От всех мы такие симпатичные сисятки спрячем, никому не покажем! – говорит, а сам свободной рукой их мнет нахально с хозяйским видом.

Ирке только и осталось, что ногами махать. Ох, не советовала бы я ей… Теперь все как на витрине стало видно. И борькина рука через секунду там оказалась. А девчонок дрочить он на мне наловчился уже. Чуть ли не сразу там чавкать и хлюпать начало.

А Ирка вместо чтоб радоваться, разоряется:

— Придурок! Отпусти сейчас же!

Тут Борька вроде обиделся.

— Ну вот, я ее от доктора спасаю, а она обзывается. Тогда, профессор, пациентка ваша. Только сначала я ее сам вылечу. От хамства.

Дрочить бросил, попой кверху развернул, разложил у себя на коленях поудобней… Да, меня Борька так сильно ни разу не шлепал! Прямо на попке у нее отпечатки красные от его руки остались. А потом и мне кивнул:

— Научи свою подружку уму-разуму.

Сбылась моя мечта! Вложила я Ирке ума в задние ворота. А Борька ее держит и умничает:

— Приятный звук аплодисментов. Люблю послушать… Ладно, хватит для начала. Ее доктор ждет. Придется отдавать.

Берет ее в подьемный кран – одной рукой между ножек, второй под сиськами. Я уже на своей шкуре знаю, какая это ухватка гнусная. Никак из нее даже со свободными руками не вырвешься. Но кажется все время, будто плевое дело освободиться, вот и дрыгаешься, только мальчишкам еще интересней делаешь.

Поднял и протягивает Мишке, который все это время терпел героически:

— Хорошенько осмотрите, доктор. Кажется, у нее и бешенство еще.

Мишка ее так же у Борьки перехватил. В воздухе потряс, тоже поудивлялся, что вывернуться Ирка не может.

А Борька мне скомандовал на мостик встать. Помялась я, потом покосилась, какого цвета у Ирки задница… Нет, мне такой красоты не надо. Лучше слушаться буду. Полапал немножко, потом перед собой поставил и письку руками заставил раздвинуть. Потрепал меня по голове, говорит Мишке:

— Вот видишь? Доверяю тебе Иркино воспитание. Докажи, что можешь из этой дикарки ручную девчонку сделать. Послушную, как Ленка.

Мишка кивнул важно, сел с Иркой на диван. Давай зачем-то ей тоже палец в зад совать. Сунет, вытащит, шлепнет: «не кусайся!». Опять сунет, опять шлепнет: «не кусай палец, сказал!». У бедной Ирки задница уже как у павиана. Реветь она устала, только гудит из-под платья своего. Да, меня Борька понежнее приручал, не так круто и сразу. Так ей и надо, предательнице!

Проситься начала: «отпусти, от… ой… пусти!». Интересно, что до этого не просилась.

Мишка ей:

— А слушаться будешь?

Молчит. А он дальше в попу ей палец с чмоканьем сует, вынимает и шлепает. Чмок-шлеп, чмок-шлеп…

— Бу…буду, — пробубнила Ирка.